Драма жизни Макса Вебера

Правда, сам Вебер по сравнению с самим собой прежним теперь очень снисходительный судья. Марианна пишет, что он теперь обращает внимание не столько на вызванное страстью поведение людей, сколько на их бытие в целом, и если оно приемлемо, стремится их защитить, найти в их поведении положительные черты, а не подвергать нравственному суду на основании только порожденных страстью поступков. Она цитирует самого Вебера: «Этические ценности не единственные в мире. Они могут делать людей, отступивших от них, ничтожными, если требуют отречения. И могут привести к неразрешимым конфликтам, где невиновное действие невозможно. Тогда необходимо (с точки зрения этики) действовать таким образом, чтобы связанные с конфликтом люди испытали по возможности меньшую утрату человеческого достоинства, способности к доброте и любви, к выполнению долга, и личностной ценности, а это часто очень трудно» (МВ, 329). Самое замечательное в том, что это не абстрактное теоретизирование. Это как бы прикладная этика, приложенная к конкретной жизненной констелляции. Марианна уточняет общие положения следующим образом: «В известных случаях Веберу представляется возможным соединить ради детей „прелестное легкомыслие“ меняющихся приключений с сохранением брака. Но если за игрой следует смертельная опасность большой страсти и требует своих прав наряду с браком, он с ужасом предвидит моральное уничтожение более слабых» (Там же. С. 330). В дальнейшем, как мы увидим, Вебер признает это моральное уничтожение более слабых универсальным правилом эротики как сферы ценностей и формы жизни (с. 268). Пока же он формулирует на основе переживания и осмысления событий в любовном треугольнике Эдгара, Эльзы и Отто, а также в собственном союзе с Марианной свое представление об этическом весе того, что происходит в браке и происходит вне его, а также о некоем общем этическом знаменателе брачной и внебрачной сфер жизни:

Этический идеал брака, каким он должен быть в качестве высшей формы эротического союза, остается непоколебимым, но его исполнения невозможно требовать от всех людей различного характера и различных судеб. Установить же формулируемые принципы для этического формирования многочисленных конкретных ситуаций, в которые люди попадают вне брака и наряду с ним, невозможно. Общеобязательными остаются, однако, признание ответственности во всех человеческих отношениях и серьезность нравственных усилий» (МВ, 330).

Ко всему этому теоретическое дополнение в нескольких словах: «И затем, чтобы те, кто становится виновным, попав в плен могущественных сил жизни, не создавали из этого „теорию и право“» (Там же).

Любовь в Венеции

Эльза довольно скоро покинула Отто Гросса, прежде всего из-за его пагубной страсти к наркотику. Эльза вернулась к Эдгару, Эльза вернулась в прежний круг. Конечно, просто сказать такое, но что это «вернулась» должно означать в жизни? Вернулась к мужу, а что это значит: вернулась в дом мужа, к общим детям, в постель мужа? С «кругом» проще: красивую женщину роман, особенно с радикальной знаменитостью, даже украшает и делает желанной в гостиных (не важно, что говорится за ее спиной).

Важно еще, откуда вернулась. Вот это для Макса Вебера было, кажется, самой невообразимой тайной: Эльза путешествовала в Аид, как Орфей, или в ужасный лабиринт, как Тезей, и вернулась невредимой. Для любого нормального мужчины «путешествие» Эльзы длиной в год и возвращение с Петером (Петерле), сыном от Отто Гросса, не составило бы проблемы для понимания и оценки, но не для Вебера, судя по всему так еще и не путешествовавшего в те земли. Думаю, именно желание прикоснуться к новому для него миру, представляемому телом и образом Эльзы, и заставило его влюбиться. А Макс Вебер именно влюбился в Эльзу. Понятно, что такая констатация выглядит по-детски наивной. Но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Если мужчина смотрит на женщину с обожанием, все время говорит только о ней и старается остаться с ней наедине, выпроваживая ее и своих близких, трудно сделать иное заключение. Они и раньше, несмотря на множество конфликтов и противоречий, были достаточно близки, особенно после того, как Эльза уговорила Марианну упросить Макса стать крестным отцом Петера, и Макс согласился. Но теперь случился какой-то чувственный и духовный прорыв.