Драмы и комедии

Ю л я. От души приветствую вас! (Жмет Гудовичу руку.)

Г у д о в и ч. А что на фронте слышно? У вас же вести верные.

Ю л я. Под Сталинградом страшные бои.

Г у д о в и ч. Наши держатся?

Ю л я. Тяжело им, но держатся. Поклялись стоять насмерть.

Г у д о в и ч. Молодцы, дай им бог силы. Ну, а как там настроение, на Большой земле?

Ю л я. Летчики рассказывают, настроение одно: победить. Будет и на нашей улице праздник.

Г у д о в и ч. Хотелось бы дожить до этого праздника.

Ю л я. А мы и доживем.

Г у д о в и ч. Нужно дожить, Юленька. Дожить во что бы то ни стало! А тогда мы попразднуем. Весь мир наш праздник услышит. (Ходит взволнованный.)

Ю л я. И ваша «Счастливая доля» будет идти в Минском оперном театре. Ну, мне пора. В нашем положении засиживаться в гостях не приходится. (Встает.)

Г у д о в и ч. Спасибо, Юленька, за добрые вести. Передайте привет своему начальству и поблагодарите за хлопоты.

Ю л я. Так готовьтесь, Павел Андреевич. Я думаю, не позднее, чем дней через пять, я к вам зайду.

Г у д о в и ч. Да уж буду готовиться. (Снимает с вешалки Юлии ватник, из которого на пол падает финка. Поднимает ее.) О-го-го! Даже с оружием.

Ю л я (сконфузившись, прячет финку в карман). Это так… на всякий случай. Бывайте здоровы, Павел Андреевич.

Г у д о в и ч. Прощайте, Юленька. Желаю вам счастливо топтать ваши тропки. (Целует ее в лоб.)

Ю л я  уходит. Гудович сразу же начинает приводить в порядок свои записи. Входит  Б р о н я.

Г у д о в и ч. Ушла она?

Б р о н я. Ушла. Что это за девочка?

Г у д о в и ч. Это золотое дитя. Она открыла мне окно в другой мир.

Б р о н я (настороженно). Что это за мир такой?

Г у д о в и ч. Мир, где нет фашистской ночи.

Б р о н я. У вас праздничное настроение.

Г у д о в и ч. Для настроения есть причина.

Б р о н я. Какая?

Г у д о в и ч (таинственно). Меня зовут в Москву.

Б р о н я (смотрит на него, как на ненормального). В Москву?

Г у д о в и ч. Да. К партизанам, а потом в Москву.

Б р о н я. Кто зовет? Эта девчонка?

Г у д о в и ч. Александра Потаповна Гаевская. Принимают меры.

Б р о н я. И вы поверили?

Г у д о в и ч. Вот ее письмо.

Б р о н я (берет письмо и рассматривает). И вы согласились?

Г у д о в и ч. Да, я дал согласие.

Броня, угнетенная услышанным, садится на стул.

Ты что? Не рада?

Б р о н я. А чему же мне радоваться? Что вы рассудок потеряли?

Г у д о в и ч. Почему я потерял рассудок? Оказаться на свободной советской земле, творить для советских людей — разве это не разумное желание?

Б р о н я. Пока вы с этой девчонкой доберетесь до партизан, вас десять раз подстрелят. Это в лучшем случае.

Г у д о в и ч. А в худшем что же, если это лучший?

Б р о н я. А в худшем вас схватят здесь, дома, и повесят. За связь с партизанами.

Г у д о в и ч. Откуда они будут знать?

Б р о н я. Вы уверены, что это почерк Гаевской?

Г у д о в и ч. По-моему, ее.

Б р о н я. А по-моему, такое письмо можно и здесь написать.

Г у д о в и ч. Зачем же и кто будет его писать?

Б р о н я. Чтоб подстроить вам ловушку.

Г у д о в и ч. По-твоему, и Юля хочет меня в ловушку заманить?

Б р о н я. А почем вы знаете, что нет?

Г у д о в и ч (смеется). Ишь куда хватила! Нет, голубка, измена такими глазами не смотрит.

Б р о н я. Вас никто не видел, когда вы играли на улице?

Г у д о в и ч. Мигуцкий видел. Все протягивал мне свою грязную руку помощи.

Б р о н я. Вот он и мог подослать.

Г у д о в и ч. Чепуха, чепуха! (Закрывает уши.) Не хочу слышать. Ты сама со страху рассудок потеряла.

Входит  Ш к у р а н к о в.

Ш к у р а н к о в. Обиделся было на вас, думал не заходить, да не утерпел. Мы все же люди одной профессии и находимся в одинаковом положении… Мне нужно с вами посоветоваться.

Г у д о в и ч. Это о чем же?

Ш к у р а н к о в. Очень интересная история. Только вам и могу рассказать об этом. (Оглядывается на Броню.)

Б р о н я  выходит.

Знаете, от кого я получил письмо?

Г у д о в и ч. От кого?

Ш к у р а н к о в. Из Москвы.

Г у д о в и ч (сильно заинтересованный.) Из Москвы?

Ш к у р а н к о в. Да, из Москвы. От Александры Потаповны.

Г у д о в и ч. Что вы говорите!

Ш к у р а н к о в. Представьте себе. Просто глазам своим не верю.

Г у д о в и ч. И что же она пишет?

Ш к у р а н к о в. Глупости пишет, конечно. Только бабья голова может до этого додуматься. В Москву меня приглашает. Им там, как видно, очень меня не хватает.

Г у д о в и ч. А вы что на это?

Ш к у р а н к о в. Да что вы спрашиваете? Разве это возможно? Абсурд, конечно. Не это меня волнует. Письмо принесла партизанка — вот что меня беспокоит. Вы понимаете мое положение?

Г у д о в и ч. Прекрасно понимаю.