Дремеры. Проклятие Энтаны

Яркий свет лился из широких окон, отражаясь от белой лакированной крышки рояля. За этим инструментом я провела многие часы, тренируясь под неусыпным оком Неллы или играя для своего удовольствия. В зале кто-то знакомо чихнул, и, не выдержав, я зашла внутрь.

У дальнего окна, щурясь от яркого солнца, стояла Кьяра. В мантии Прислужницы она выглядела здесь особенно чужеродно.

– Ты…

Обернувшись на мой голос, сестра нерешительно улыбнулась.

– Это твой дом? Мне нравится. Я… могу попробовать? – она указала на рояль.

Я молча кивнула, не находя слов.

Кьяра прошла на середину зала и, откинув клавиатурную крышку, сыграла несколько аккордов, а потом смущенно на меня взглянула.

– Вообще-то я не особенно умею играть. Вот петь – да. Возможно, ты меня как-нибудь научишь?

Я медленно приблизилась к сестре, ожидая, что она вот-вот исчезнет, как Кинн и Имрок Дейн. Она же смотрела на меня прямо, открыто, без холодности и неприязни, и, казалось, знала, о чем я думаю.

– Ты такой же сон или видение, как… – не договорила я, понимая, что теряю всякое чувство реальности. Положив руку на крышку рояля, я ощутила тепло, идущее от нагретого солнцем лакированного дерева.

Кьяра с тихим стуком опустила клавиатурную крышку.

– Разве ты еще не поняла? – спросила она. – Всё это – твои самые сокровенные желания.

Она встала из-за рояля и поманила меня за собой, на диванчик. Как завороженная, я села рядом и уставилась на нее. Хотя Кьяра выглядела как обычно, она казалась другой – более взрослой, умудренной и… ласковой.

– Это всё неправда… – наконец произнесла я. – Камень-сердце не может… Невозможно полюбить кого-то против воли, а ты сказала… – я начала задыхаться, – ты сказала, что не хочешь, чтобы мы были сестрами…

Серо-зеленые глаза Кьяры погрустнели.

– Думаешь, я не пожалела о тех словах? Думаешь, не хотела вернуть их назад?.. – Она опустила взгляд. – Но я так и не смогла переступить через свою гордость и ненависть к маме, которую взращивала в сердце все эти годы… А еще эта моя глупая ревность к Нейту…

Она замолчала, захваченная эмоциями, а я смотрела, как безмятежно танцуют вокруг нее золотистые пылинки в лучах света. Мне отчаянно захотелось, чтобы этот момент откровенности стал правдой – чтобы мы нашли друг для друга нужные слова, чтобы отпустили обиды, чтобы преодолели пропасть между нами.

Кьяра встрепенулась, будто услышав мои мысли, – непривычно серьезная, сосредоточенная.

– Когда в усыпальнице Тайли достала нож, у меня чуть сердце не остановилось, – прошептала она. – И я осознала, как ужасно, эгоистично себя вела и что я себя никогда не прощу, если… – ее голос пресекся. – Я хочу, чтобы теперь всё было по-другому. Ты моя сестра, ты кровь от моей крови, и я хочу идти по жизни рядом с тобой, хочу видеть, что ты счастлива, хочу, чтобы мы стали семьей по-настоящему.

Она позволила тишине упасть между нами, а потом протянула мне руку.

Я никогда не плакала ни на чьих коленях, разве что в далеком детстве, у няни, которую почти не помнила. Но сейчас меня охватило нестерпимое желание уткнуться в темно-зеленую ткань и выплакать все слезы, пока родная рука успокаивающе бы гладила меня по волосам.

Сестра, сестра, сестра…

Я впилась ногтями в ладони и срывающимся голосом проговорила:

– Я хочу… чтобы Серра… навсегда… избавилась… от Теней…

Лицо Кьяры застыло, и она чужим, бесстрастным голосом произнесла:

– Твоя жертва принята.

В следующее мгновение всё поглотил черный туман.

Несколько секунд он клубился вокруг меня, повторяя отголоски моих последних слов, а потом сердце пронзил невидимый кинжал – прошел насквозь и повернулся.

От чудовищной, нестерпимой боли я закричала.

Кинжал повернулся снова. И снова. И снова.

Я кричала, кричала, пока окончательно не оглохла и не ослепла от собственного крика.

Свет. Откуда здесь взялся свет?

Распахнув глаза, я заморгала, на миг ослепленная. Попыталась двинуться, но тело сковало странное оцепенение.

Что со мной?

Вновь открыв глаза, я уставилась перед собой, пытаясь осознать, что происходит.

Это очередное видение? Или нет?

Я стояла бок о бок с Кьярой, прижимая палец к камню-сердцу, как и остальные, – будто Нейт всего секунду назад скомандовал: «Три!»

Вот только камень-сердце поменялся.

В нем больше не клубился черный туман. Камень стал прозрачным, а внутри танцевали золотистые искорки, которых с каждым мгновением становилось всё больше.

Судорожно вздохнув, я оторвала палец от камня, за мной последовали Кьяра и Ферн. Нейт пришел в себя последним, однако вместо того чтобы убрать руку, открыл отсек маячной лампы, затем взял камень, пламенеющий искрами, и опустил его в гнездо для люминария.

– Что ты?.. – начал Ферн, но не успел договорить. Едва Нейт закрыл отсек, лампа вспыхнула, и во все стороны хлынул свет.