Дремлющий дом

– Я не типичный плохой парень из кино, Джулс, и не собираюсь играть в недоступность в жалкой попытке очаровать простушку, – самодовольно объяснил мужчина, с некоторым злорадством заметив негодование девушки. – Но среди присутствующих, боюсь, мы подходим друг другу больше, чем кто-либо еще.

– Простушка, значит? – вскинулась Джули и оттолкнула от себя Холзи, она почувствовала, как к лицу прилила кровь.

План по вытягиванию из сообщника Кристин Клиффорд полезной информации об их дальнейших шагах с треском провалился. Девушка злилась и на Бенедикта, обращавшегося с ней как с девчонкой из лондонских трущоб, и на себя за то, что так и не научилась контролировать эмоции.

– Ты о чем-нибудь сожалеешь? – Наивный вопрос сорвался с губ девушки раньше, чем она сумела преподнести его в более изящной форме.

– Я доверился не тому человеку, Джули, так же, как и ты, которая сейчас слушает мои излияния. Что ж, если решу исповедоваться, я тебя разыщу.

Тимоти сменил пластинку в проигрывателе, и толпа, уставшая от медленных танцев, встрепенулась: по комнате распространились бодрые звуки мексиканской музыки. Молодой человек отвесил Джули шутовской поклон и скрылся среди шумных гостей.

Мистер Хоторн задел оставленную в одиночестве девушку локтем, леди Ламли, торопившаяся занять свободное кресло у камина, чтобы передохнуть, оттоптала ей пальцы на ноге. Прежде чем Джули успела сделать то же самое, ее подхватил высокий пожилой мужчина с тонкими усиками в стиле Кларка Гейбла. От нового партнера по танцу несло крепким виски, табаком и сырой землей.

В глазах девушки замелькали цветные круги, и ее затошнило. Гости смешались в одну разноцветную массу, окружающие предметы казались размытыми, как на картинах художников-импрессионистов, которых так любила Клои.

Джули попыталась обратиться к постаревшей копии Ретта Батлера из «Унесенных ветром», но почувствовала горечь, подступившую к горлу: дешевое шампанское явно не пришлось по нраву желудку. Она слабо покачала головой и выскользнула из рук мужчины, чье прикосновение показалось ей ледяным.

«Наверное, температура поднялась. Мне срочно нужно на воздух». – Джули метнулась к окну, перепугала тесно переплетнных между собой мужчину и женщину.

– Mon Dieu! [44]– Миниатюрная брюнетка с алой помадой, размазавшейся по лицу, прижала увешанную драгоценностями ладонь к сердцу. – J’avais tellement peur! [45]

– Да, я тоже принял ее за сестру твоего мужа, ту, что вечно следит за нами, – с облегчением пролепетал ее любовник, запыхавшись. Его темные волосы были в беспорядке, карие, чуть раскосые глаза казались почти черными. Он по-хозяйски привлек женщину к себе и скрылся за дверью, ведущей в ванную комнату.

– Вот черт… – слабым голосом выругалась Джули, ведь именно туда она и направлялась.

Ее мутило все больше, схватившись за спинку ближайшего кресла, она пыталась лихорадочно соображать. Девушка не вынесла бы позора, если бы организм предал ее и решил продемонстрировать все содержимое желудка аристократам, собравшимся в Дормер-Хаусе. Не уверенная, что сумела бы прорваться сквозь беснующуюся под странную экзотическую музыку толпу, которая будто увелиличась в два раза, несчастная метнулась в сторону крохотного балкончика, выходящего в сад.

Свежий воздух раздувал невесомый тюль, со стороны пруда доносились кваканье лягушек и стрекот кузнечиков, заглушаемые примитивной мелодией, сравнимой с ритуальными песнопениями африканских племен. Джули не могла различить ни слова, у нее шумело в ушах, а цветные пятна, рисовавшие на небе подобие северного сияния, начали блекнуть.

Перевесившись через мраморные перила, девушка опустошила желудок. Черная густая слизь, вырвашаяся из ее горла, повисла на кровавых лепестках розовых кустов.

– Совершенно согласна, милая. От этого общества кого угодно затошнит, – с шезлонга послышался проказливый старушечий голос. – Напыщенные идиоты.

Лицо и шею Джули залила краска: она была уверена, что на балконе никого нет. Она поспешно вытерла рот тыльной стороной ладони и повернулась. Пожилая женщина возраста леди Ламли подалась вперед на сиденье, чтобы девушка, нарушившая уединение, смогла ее разглядеть. Ее ноги в турецких туфлях были элегантно скрещены, а на носу красовались солнцезащитные очки, несмотря на поздний час. Джули подумала о голливудских знаменитостях, прятавших свои лица от папарацци за темными стеклами и козырьками кепок.

– Извините за беспокойство, – робко обратилась к женщине Джули и набралась храбрости пошутить: – Мне, пожалуй, пора идти: еще не перед всеми гостями Клои успела опозориться.

Аристократка поправила седую челку, спрятала руки в расшитые рукава алого платья и опустила спину на подушки.

– Чепуха! Когда как не в молодости перебирать с алкоголем? Иди в гостиную, соверши парочку глупостей, о которых будет стыдно вспомнить наутро, но забавно рассказать о них своим подружкам-старушкам за чашкой чая много лет спустя. – Она милостиво улыбнулась Джули и сварливо буркнула под нос: – Жаль только розы…