Другая

Это не он. Даже не особенно похож. Это мужчина того же возраста, но в его лице почти ничто не напоминает Карла. Я делаю глубокий вдох.

– Извините, – бормочу я, отступая на шаг. – Я обозналась.

– Вам повезло, – говорит один из мужчин.

– Да, действительно.

Они продолжают двигаться по коридору, слышится скрип колесиков, в остальном стоит полная тишина, только жужжат лампы дневного света.

Закончив работу, я, по-прежнему перепуганная, отправляю Карлу СМС. Он тотчас отвечает, что скоро собирается домой, и спрашивает, не хочу ли я, чтобы он меня подвез.

Со смешанным ощущением печали и нервозности я жду его возле киоска при входе. Не так давно я стояла здесь, нервничая перед встречей с ним по совершенно другим причинам, но кажется, будто прошла целая вечность, половина жизни.

Когда он появляется в коридоре, я поначалу едва осмеливаюсь посмотреть на него, потом пытаюсь поймать его взгляд, но он отводит глаза, когда же он оказывается передо мной, мне хочется крепко обнять его, заплакать и сказать: «Я думала, ты умер! Это было так ужасно, я очень рада, что ты жив, я люблю тебя», однако ничто в языке его тела не указывает на желание, чтобы я даже приблизилась к нему. Вид у него выжидающий, отстраненный. Это кажется странным, но самым странным кажется, что между нами вообще существовала интимность, бывшая для меня важнее всего, а теперь ее больше нет. На нем джинсы и пиджак, он, как всегда, красив, но во взгляде чего-то не хватает, и от этого он выглядит старым. Возможно, я тоже выгляжу старой. Я кошусь на наши отражения в витрине. Заметно ли это по нам? Видит ли он это по мне?

К машине он идет впереди меня, она припаркована рядом с выходом и выглядит на весеннем солнце пыльной, вовсе не такой сверкающе синей, цвета звездного неба, как осенью, и, когда мы усаживаемся, он не заводит мотор, а просто смотрит на меня.

– Ты что-нибудь от нее слышала? – спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой.

– Я тоже, – говорит он. – Не думаю, чтобы она осталась в городе. Когда ей не по себе, она обычно едет к матери, так что она, наверное, в Линчёпинге.

– Ты как-то общаешься с ее матерью?

Он качает головой.

– Эти двое… – начинает он. – Они вбили себе в голову, что вина за то, что у нас не получилось семьи, лежит на мне. Но ушла от меня она. Я много раз говорил это Александре, но мать в течение всего ее детства твердила обратное, поэтому мои слова она не воспринимает. Мы были молоды и не планировали заводить детей, просто так получилось. Господи, мы никогда не смогли бы жить вместе. Это просто немыслимо. Я считал ее красивой и интересной, она собиралась стать актрисой… Мы уже однажды расставались, но, когда она обнаружила, что беременна, я остался… а потом жизнь стала невыносимой. Мы поняли это оба, но ушла от меня она.

Я вздыхаю.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня.

– Неважно. Я пока ничего не сказал… жене.

– Собираешься говорить?

– Не знаю. Не знаю, что лучше, рассказать заранее или подождать, пока что-нибудь произойдет, если вообще произойдет. Если я расскажу, а ничего не случится, выйдет, что рассказал напрасно. Получится, что я все испортил. А если я не расскажу, получится еще хуже, если что-то произойдет… если она отправит эти фотографии.

Когда он смотрит на меня, в его взгляде нет ничего от того желания, которое я любила, кардинально отличавшего его от взглядов, бросаемых на меня любым другим мужчиной, от влечения, носившего не только сексуальный характер, а теперь нет даже его. Взгляд Карла безразличный, потухший. Я выхожу из машины возле своего парадного со слезами на глазах. Это конец. Все кончено.

Я пресытилась Норрчёпингом. Я обычно думаю, что пресыщаюсь людьми, поскольку до сих пор в моей жизни так оно и было: я вступала в отношения, подобные быстро вспыхнувшей влюбленности, даже если речь шла не о любви, а о дружбе, а потом мне надоедало, и я шла дальше. В моей жизни нет ничего постоянного, никого из знакомых я не знаю дольше нескольких лет, кроме Эмили, но ее у меня больше нет, у меня не осталось ничего. А теперь я пресытилась целым городом. Отсутствие достаточно крепких связей, способных меня где-нибудь удержать, я обычно считала идеалом, теперь же это кажется исключительно печальным. Все в городе наводит меня только на печальные мысли: прогулки напоминают об Эмили, а кафе, район вокруг университета, студенческий паб и художественная школа, весь город напоминают об Алекс, моя работа напоминает о Карле, весь путь туда и домой напоминает о Карле.

Я ищу новые дороги, ведущие в деловой центр улицы, которые мне ни о ком не напоминают, иду в город по вроде бы обстоятельно размеченному пути, но начинаю думать только о мгновении, когда увидела сидящих за столиком в кафе Карла и Алекс, поворачиваю назад, иду домой другой, еще более замысловатой дорогой, забегаю в кафе, находящееся в нескольких шагах от моей квартиры, где все равно обычно не пью кофе, поскольку там обитают одни студенты. Теперь же я сажусь на диван, заказываю чашку кофе, читаю книгу, пытаясь не думать о том, что на меня все пялятся.