Другая Америка. Запад в свете духовной науки

Так человек может открывать в себе две совершенно различные стороны своего существа. Он может жить в своем нормальном человеческом существе, но и одновременно в совершенно ином, которое также присутствует в нем. Двойник может оказывать в нем свое действие из истоков, которые хотя и остаются совершенно несознательными для самого человека, но вполне сознательные в действиях двойника. Это описано, например, Стивенсоном в его романе «Странное приключение доктора Джекииля и мистера Хайда».

Возьмем другой пример из современной жизни, который показывает огромные социальные последствия деятельности двойниковых существ.

Во время второй мировой войны я познакомился в маленьком городке с местным руководителем национал-социалистов. Теории национал-социалистов о решающем значении крови, расы и наследственности, требование слепого повиновения фюреру, идея господства общности, группы над отдельной личностью — все это чистейшее откровение двойникового существа. Когда антропософия и все ее дочерние ответвления были запрещены, я работал в фирме моего брата. Ему часто приходилось иметь дело с национал-социалистическими руководителями. Однажды он пригласил нас к себе. В ходе беседы он спросил меня — не склонен ли я к коммунизму? Я ответил: «Вовсе нет», и изложил ему мое духовное понимание мира и человека и мои религиозные убеждения. В разговоре выяснилось, что раньше он сам изучал теологию, но затем отошел от нее. Однако у нас оказались общие интересы и мы беседовали о духовных вопросах вполне свободно и откровенно. Постепенно выяснилось, что в этой частной беседе он выполнял также и задачу, связанную с его должностью: он хотел удостовериться, не идентична ли моя личность с личностью одного коммуниста, носящего ту же фамилию. Затем он пригласил нас в свой семейный дом и мы увидели его в непринужденной обстановке в семейном кругу любящим отцом и мужем. Трудно было поверить, что этот самый человек, находясь «на службе» был совершенно иным. Пропитанный духом Гитлера, он был холоден, высокомерен и лишен всякого человеческого чувства по отношению к инакомыслящему. В ярости он мог избивать арестованного палкой по голове. Никогда не было мне ясно, как вместе с собственно настоящим человеком может жить в человеке другое существо и полностью его порабощать.

Двойник различнейшим образом действует в человеке и через человека. Его действие можно очень ясно видеть в лице Чарльза Мэнсона в Калифорнии, организовавшего массовое убийство актрисы Шарон и ее друзей. Я воспринял это преступление как знак того, что здесь двойнику на Западе удался мощный прорыв. Чарльз Мэнсон в молодости, находясь в тюрьме, усердно изучал Библию и особенно Апокалипсис. Его привлек — это очень характерно — образ Аполлиона — ангела бездны. Он и себя называл Аполлионом, ангелом бездны. В Апокалипсисе Аполлион — групповой дух, ангелоподобный вождь «саранчи». Это, конечно, не та саранча, которую можно видеть в природе. О ней говорится, что она не будет уничтожать ни травы, ни деревьев, никакую зелень, а обратится только на людей. Какова же эта саранча? Они, как воины, закованы в панцири, но лица у них человеческие. Они выступают только как группа, как масса, но не как отдельные индивидуальные существа, обладающие «Я». Люди, с виду как все люди — но на самом деле — групповое душевное существо, действующее инстинктивно, подчиняющееся групповому духу. В письме, написанном Мэнсоном для суда, видно, что он чувствовал себя подвластным чему-то, что действовало в нем: «У меня есть свой собственный закон, он живет во мне». — В этом письме видно также, как сильно жили в нем образы Апокалипсиса: «Я говорю, имея печать на челе своем».

Двойника в себе легко принять за бога: «Бог есть движение и я свидетельствую о Нем». В Апокалипсисе говорится не только о печати Бога, но и печати Зверя. Если в нашей современности не найдутся спиритуальные силы, чтобы справиться с двойником, то часть человечества подпадет силам, низвергающим в бездну — это будут люди с печатью Зверя — «Саранча».