Другая Элис

Я растерянно покачал головой. Я не знал никакой Лотти Черчилль. Цыганка наконец подняла крышку, и мы заглянули внутрь. В коробке, тщательно переложенная скомканной бумагой и пузырчатой пленкой, стояла красивая старая пишущая машинка – как у Элис. Цыганка сложила пальцы в форме сердца.

– Любовь? – прошептал я.

Она покачала головой, а затем показала, будто открывает книгу.

– Любимая книга? – И тут я понял: – Любимая писательница.

Она кивнула, нежно коснулась рукой пишущей машинки, провела пальцем по клавишам. Потом тихо закрыла крышку и встала, глаза ее блуждали по остальным коробкам. Они выглядели не такими интересными, просто помеченные разными буквами: Ж – З, С – Т. Иногда на коробке значилось имя, а за ним слово «только» – очевидно, какая-то система учета. Я подумал, не бухгалтер ли этот человек; он определенно казался очень организованным, хотя это не объясняло, почему у него хранится пишущая машинка писательницы. Может быть, он ее родственник.

Я встал, чтобы посмотреть, где Флейтист, но его не было видно. Через несколько шагов мое внимание привлекла коробка, стоящая внизу, имя на ней показалось знакомым, но почему – сообразить не удавалось. Тихонько подкравшись, я заглянул в приоткрытую дверь комнаты, куда вошел хозяин. Стоя спиной ко мне, он склонился над столом и сортировал бумаги.

Я вернулся к коробке. Откуда я знаю это имя? И вдруг до меня дошло: это же известная детская писательница. Она умерла давно, но книги ее до сих пор читают и любят; они есть в моей школьной библиотеке, а несколько стоят и на полке у Элис. Я осторожно приоткрыл коробку.

На этот раз внутри не было пишущей машинки. Зато полно бумаг. Я вытащил листок и прочитал первую строчку: «Когда-то давным-давно…» Мой пульс участился. Истории? Пишущие машинки?

– Ты ведь ничего не трогаешь, правда? – визгливо крикнул хозяин, не выходя из комнаты.

– Нет, – я поспешно сунул лист обратно в коробку, подошел к маленькому столику у двери и, прерывисто дыша, взял одно из нераспечатанных писем. Я знал, какое имя будет на конверте, еще до того, как увидел его.

Мистер Шеридан Рамблбрук.

Бумажные люди

– Рамблбрук?! – вырвалось у меня.

Я зажал рот рукой, но было поздно. Послышались шаги, и у двери появился удивленный Рамблбрук.

– Да?

– Э-э… я… э-э… – Я судорожно соображал. – Вы раньше… э-э… преподавали в школе Скрипичной Лощины?

– Я никогда не преподавал ни в одной школе, – ответил Рамблбрук. – И впервые приехал в этот город только несколько дней назад. – Он погладил усы. – Хотя было бы любопытно узнать, есть ли здесь другой Рамблбрук. Это редкая фамилия. Я никогда не встречал ее за пределами нашей семьи.

«Потому что она вымышленная. Элис любит придумывать странные имена».

– Ты не должен никуда совать нос, – добавил он, бережно собирая свои письма.

– Простите. Я не хотел. Просто заметил фамилию.

Я старался не глазеть на груды подписанных коробок. Да уж, там точно не какие-нибудь скучные счета. Все с фамилиями авторов, расставлены в алфавитном порядке, и внутри наверняка истории.

Неоконченные истории.

– А почему вы приехали в Скрипичную Лощину? – спросил я.

Я хотел увести отсюда Цыганку и Флейтиста до того, как Рамблбрук скажет что-нибудь лишнее, но, кроме того, мне нужно было знать его планы. Намеревается ли он здесь остаться или оказался проездом? Что Элис написала для него? Привела его сюда, как других, или он ускользнул из книги сам, когда она зашла в тупик?

– Работа, – ответил он, оглядываясь, как будто рвался вернуться к этой работе. – Арендная плата здесь невелика, и место ничем не хуже других.

– Значит, вы… э-э… задержитесь здесь?

Рамблбрук кивнул на коробки:

– Конечно. Не хочу заново перевозить все это в ближайшее время.

Я посмотрел в дальний конец коридора. Что же так задержало Флейтиста? Подошедшая Цыганка вытащила свой блокнот и что-то заинтересованно строчила в нем. Я понимал, что ей хочется расспросить о пишущей машинке и о том, как Рамблбрук стал ее владельцем. Теперь я жалел, что не рассказал Цыганке правду об истории, ведь если он упомянет о музее, все может рухнуть. Прежде всего ее доверие ко мне.

Впервые с исчезновения Элис я почувствовал что-то еще, кроме тревоги за пропавшую сестру. Мне было жалко Цыганку, и Рамблбрука, и даже Флейтиста. Элис, возможно, не до конца верила в то, что делает, но все произошло по ее плану. Из-за того, что она написала это. Ее герои всегда были реальны для нее, а сейчас и здесь они стали реальными по-настоящему. Они разговаривают, едят, спят. Если их поранить, у них пойдет кровь.

Так что же с ними будет, когда мы найдем Элис? История снова вберет их в себя, как бумага впитывает чернила? Они перестанут существовать, останутся только словами на странице?

Именно это нужно, чтобы вернуть мою сестру? Возможно. Я почувствовал вину, осознав, что меня это не тревожит. Я просто хотел, чтобы с Элис все было в порядке.