Читаем Другие полностью

В то время предкам пришлось не сладко. Испания развивалась и поэтому, диктовала свои правила не только во внешней политике, но и во внутренней – одна религия, кастовость, обязательная принадлежность кого бы то ни было кому ни будь. За иноверцами следила инквизиция. И не просто следила, а наказывала вплоть до сожжения на кострах. Даже тех, кто принял католическую веру, могли потом посчитать иноверцем, со всеми вытекающими из этого последствиями. И сразу же многие стали всё обо всех вспоминать и делится с инквизицией этими знаниями. «Стукачи» есть всегда и везде. Даже если их не видно. Часто стучат не для того чтобы отомстить, а искренне, от доброго сердца, без всякой личной выгоды. Просто для своего удовольствия.

Предки почувствовали вероятность наступления «окаянных» дней немного раньше большинства и в начале XVI века, когда массово запылали костры, а из Испании потянулись в никуда обозы изгнанных мавров, евреев, готов и варваров, счастливо избежавших сожжения, они уже были на пути к восточной Европе. Испания открывала и осваивала (захватывала) Америку, а предки в это время осваивали Речь Посполитую. Точнее, тогда Польское Королевство. Речью Посполитой оно стало в середине века, в результате объединения Польского Королевства и Великого княжества Литовского. Предки ушли от инквизиции настолько далеко, что католицизм ещё был, а инквизиции уже не было.

Польша.

Речь Посполитая расширялась, строилась, воевала и ей нужны были специалисты. Не столько те, кто умеет воевать, сколько те, кто умеет созидать. Тем более, если на территории Испании римлянство или испанство моих предков могли поставить под сомнение без права оправдания, то в Речи Посполитой они однозначно были испанцами. Ни капли неправды – до этого долго, около тысячи лет (сильно тормознулись, видимо понравилось) жили в Испании, наукам обучены, соображают даже больше чем обучены, на латыни шпарят, испанский знают, польский освоили. Ну испанцы испанцами. К тому же смуглые, как испанцы. Да и профили лиц до сих пор остались конкистадорскими. Хотя, может быть у конкистадоров наши профили? Настаивать не буду. Просто похожие очень. И отец, и старший брат, и я. А полякам не объяснять же, что и в Испанию предки уже пришли смуглыми. И, если объяснять, то: «А откуда? А почему? А вы всегда там были? А туда откуда? …». Бесконечное количество вопросов с попыткой осудить или посочувствовать. Осудить/раскритиковать искренне, а посочувствовать – в соответствие с правилами хорошего тона.

А по большому счёту, для поляков почти не важно, кем были предки, основным было то, что честные, сообразительные, работящие, не вороватые. Хотя то, что они из Испании, при первичном трудоустройстве сыграло важную роль. Тогда, так же, как и сейчас, «встречают по одёжке». Так и устроились. Обеспечивали себе безбедное существование и иногда выполняли сторонние заказы. Крепость какую ни будь построить или церковь, пушку отлить да обучить обращению с ней. Чтобы не просто стрельнут, а ещё и попасть. Что ни будь научно-полезное тиснуть, не фундаментальное, но функциональное. Крепости и пушки тогда были нужны очень.

В XVII веке было восстание Богдана Хмельницкого, война со Швецией, русско-польская война. В XVIII веке Северная война. Очень неспокойно. Но как-то так получилось, что очередной раз мигрировать было некуда. Везде было почти одинаково неспокойно. Поэтому предки попытались устроить комфорт там, где они были. Здесь и сейчас. Нормальное поведение. Обычное для нас.

«Иностранные специалисты» в очень Восточной Европе ценились с незапамятных времён. Настолько незапамятных, что можно считать, что всегда. Также ценятся и сейчас. Статус слесаря иностранца котируется выше, чем местного инженера. Сам видел неоднократно. Даже если наш инженер толковый, а иностранец просто слесарь. Как-то так исторически сложилось. Поэтому какое-то время предкам даже можно было не умничать. Вполне хватало статуса. Но они статусом почти не пользовались. Он был, а они не пользовались, не выпендривались. Просто и по-будничному, без красных ленточек, ваяли что ни будь нужное и полезное. Какие-то не настоящие испанцы – другие.

И опять – предки жили, а события мелькали перед ними сами собой. Жизнь иногда летела, иногда текла, но всегда была интересной. В конце 18 века, территория, на которой проживали предки, после многочисленных войн со всеми и против всех, восстаний и карательных рейдов в конце концов попала под протекторат России и совсем почила в бозе.

Её заменило Царство Польское. Предки поняли, что территория стала слишком оживлённой и интересной для многих. А это не Иордания и не Иудея, и люди, которым интересна территория, не караванщики. Всё намного серьёзней, эти платить за право отдохнуть не будут. Просто заберут себе всё и ничего взамен у них не допросишься. Вывод напросился сам собой – пора отсюда куда ни будь валить. Благо, границы в те времена были только как понятие. Без контрольно-следовой полосы, вышек, проволоки, таможенников. Таможенники были, но не такие наглые как сейчас.

Россия. Сибирь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное