Читаем Другой в литературе и культуре. Том I полностью

Пожелания русских просветителей сбылись: в ХХ веке из среды коми вышли и К. Жаков, и П. Сорокин, и немало других оригинальных талантов. Недаром Жаков впоследствии иначе оценивал потенциал своего народа, его будущее и его миссию в общечеловеческой истории.

4

Обобщая сочинения русских писателей и путешественников, совершавших реальное и нарративное вхождения в зырянский мир, попробуем реконструировать герменевтическую модель восприятия русскими зырян в мифопоэтическом аспекте[470]. Лейтмотивными семами национального образа мира зырянина в зеркале соседей будут: лес – лесные люди, яг-морт, где корень МОРТ – человек, состоит из двух морфем: МУ – земля и ОРТ – дух, воздух. Народ коми, человек коми соединяют в себе две основные стихии – землю и воздух. Не случайно его жизнь постоянно сопровождается дымом (о дыме в избах зырян, о дымных банях-пывзанах пишут все путешественники). Зыряне – не только лесные, но и дымные люди. «…Мы лесные, дымные, к дыму привыкли, слились и сроднились с ним», – говорит охотник в книге Круглова[471]. Дым соотносится не только с воздухом, но и с огнем. В жизни коми действительно важную роль играет пывзан: коми – любители жара, любители париться. А значит, огонь и вода – стихии народа не в меньшей степени, что земля и воздух-дым.

Далее. Считается, что предками коми была чудь, жившая, согласно поверьям, в землянках и с наступлением христианства ушедшая в землю. Пывзан коми весьма напоминает землянку: «Пывзан покрывается на один скат досками; на крышу его насыпается несколько рядов земли. В углу строится печь, точно такая же, как и в деревенских банях, называемая каменкой»[472]. Итак, круг замыкается: огонь – дым – камень, земля – вода. Есть еще лес и охота (коми слыли «бичевниками», то есть ловили дичь петлями, хотя были у них и самодельные ружья). С одной стороны, коми – народ, напоминающий «кузнечные» племена (сказочные кобольды, гномы, цыгане и чудь)[473], а с другой – родствен сильвестрам, то есть лесным людям согласно европейской мифологии, или сильфам (воздушным)[474]. Не случайно мифы коми говорят о двух типах чуди: живущие в землянках, маленькие, так называемые «карликовые», и живущие на земле, высокие, красивые, светловолосые – настоящие богатыри[475].

Наконец, слова «коми-войтыр», которыми обычно называют себя коми, «выражают собою не собственное имя народа, а место, занимаемое последним: вой – ночь, север, а тыр – народ; ближайшее значение слов Коми-войтыр будет: пермский народ, обитающий в холодном климате, наполняющий северный край»[476]. Таким образом, коми – это ночной, северный народ; позднее на этой языковой семантике будет выстраивать свою мифологию К. Жаков. Добавим также, сославшись на книгу Арсеньева, что наиболее значимыми для зырян были два идола. Войпель – ночное ухо («Может быть, этот истукан считался бодрствующим стражем, верным хранителем и защитником народа»[477]). Другое имя – Iомала, Золотая баба, «ему приписывали чудесную силу волхвований»[478], и о нем же, как о божестве легендарной Биармии, говорится в скандинавских сагах: норвежские купцы, современники нашего Ярослава, ограбили кладбище и обокрали этого «финского идола»[479]. Позднее русские будут отзываться о Золотой бабе как об идоле вогулов. Итак, «ночное ухо», слушающее зов своей прародины, своих предков, которые пребывают на севере, ведь север – это тот край, куда уходят души предков. Современные носители коми языка дают другое толкование имени божества (Войполь, где -поль – вздох, дыхание, ветер[480]). В таком понимании означаемое имени народа – северный ветер, северное дыхание.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Жизнь Пушкина
Жизнь Пушкина

Георгий Чулков — известный поэт и прозаик, литературный и театральный критик, издатель русского классического наследия, мемуарист — долгое время принадлежал к числу несправедливо забытых и почти вычеркнутых из литературной истории писателей предреволюционной России. Параллельно с декабристской темой в деятельности Чулкова развиваются серьезные пушкиноведческие интересы, реализуемые в десятках статей, публикаций, рецензий, посвященных Пушкину. Книгу «Жизнь Пушкина», приуроченную к столетию со дня гибели поэта, критика встретила далеко не восторженно, отмечая ее методологическое несовершенство, но тем не менее она сыграла важную роль и оказалась весьма полезной для дальнейшего развития отечественного пушкиноведения.Вступительная статья и комментарии доктора филологических наук М.В. МихайловойТекст печатается по изданию: Новый мир. 1936. № 5, 6, 8—12

Виктор Владимирович Кунин , Георгий Иванович Чулков

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Литературоведение / Проза / Историческая проза / Образование и наука