Другой в литературе и культуре. Том I

Открытым остается вопрос о том, насколько реконструируемая мифология имени коми используется в литературе народа на протяжении ХХ века, когда она начинала создаваться. Далеко не случайно упоминалось имя родоначальника мифопоэтики коми К. Жакова. Он выстраивал свой художественный мир на мифопоэтических цепочках, возникавших при языковой игре с именем народа, на оригинальной мифологии, которую подчас сам же и создавал. В рассказах и очерках Жакова, входящих в книгу «Под шум северного ветра» («Холуницкий завод», «На Богословский завод» и др.)[481], в качестве подземных гномов, занимающихся кузнечным ремеслом, но в более серьезных масштабах (плавка железа в огромных печах) выступают русские – «маленький» и хилый народ по сравнению с богатырями коми[482]. Здесь можно наблюдать, как в литературном сознании образы коми и русских меняются местами: маленький, низкорослый народец, возвращающийся к архаической стадии существования земли, когда кипели и ковались ее недра, народец, живущий на севере (имеются в виду заводы Пермской и Олонецкой губерний, о которых пишет Жаков) и долженствующий скоро уйти в землю, – именно так воспринимаются писателем и философом коми русские. Этот этнокультурный «бумеранг» закономерен и объясним процессами развития этнического сознания народов, о которых говорилось в начале статьи.

«Глядя из Лондона»: Выставка русской и советской живописи в оценке англичан

Е. В. Зименко

В январе 1959 года в Королевской Академии художеств на Пикадилли, в Берлингтон Хауз, открылась выставка русской и советской живописи. Представленные на ней работы XIII–XX веков вызвали жаркие дискуссии, но главное – привлекли внимание людей, заинтересованных русской темой.

В середине 1950‐х годов приподнялся железный занавес, и мир узнал не только о первом спутнике или фестивале молодежи и студентов в Москве, но и о том, что советское искусство – часть культуры цивилизованного мира. Многие советские люди, в том числе деятели искусства, получили возможность ненадолго выезжать из Советского Союза. Началась короткая, но плодотворная пора культурного обмена с Западной Европой, совпавшая с периодом «оттепели».

Кстати, тема культурного обмена между СССР и капиталистическими странами была затронута в речи министра культуры Е. А. Фурцевой в январе 1959 года на XXI съезде КПСС. Возложив вину за ослабление культурных связей на организаторов холодной войны (то есть на страны Запада), министр культуры отметила, что в настоящее время эти связи расширились. А чем они шире, «тем ярче предстает перед всем миром передовая советская культура»[483].

Пионером здесь стал Большой театр с триумфальными гастролями в Лондоне в 1956 году. Вскоре «Золотую пальмовую ветвь» Международного Каннского фестиваля 1958 года получил фильм М. Калатозова «Летят журавли». Газета «Советская культура» стала регулярно печатать отчеты о поездках советских деятелей искусства за рубеж. Так, в январе – феврале 1959 года были опубликованы заметки «Успех советской музыки в Лондоне»[484] и «Триумфальное шествие (печать ФРГ о выступлениях советского цирка)»[485]. В этом же ряду следует рассматривать первую выставку русской и советской живописи в Лондоне. Она проходила с 1 января по 1 марта 1959 года по линии культурного обмена между СССР и Великобританией[486].

Выставка была почти не замечена советской прессой. О ней сообщали две публикации, приуроченные к открытию и итогам двух первых недель работы[487], а также небольшой материал лондонского критика Ч. Морриса в переводе на русский язык[488]. Причина этого проста: в период работы выставки 27 января 1959 года открылся XXI съезд КПСС, и вся советская периодика сосредоточилась на его освещении.

Другая причина, вероятно, в том, что выставка не была очередным триумфом советской культуры. Она вызвала много споров и недоумений, поставила под сомнение привычную шкалу оценок: многие классики русской и советской живописи оказались восприняты не так, как у себя на родине. Кроме панегириков звучала и острая критика. Мнения лондонской публики, конечно, не были мнением экспертов, но обнаружили ряд существенных расхождений в подходе к искусству двух стран. Все это заставляло задуматься, но Министерство культуры и отечественное искусствознание были пока к этому не готовы.

Выставка не попала в перечень событий культурной жизни страны и не упоминается в разделе «1959 год в истории изобразительного искусства СССР» в Википедии. Она словно выпала из поля зрения искусствоведов, а между тем ее посетили более 100 тысяч человек. Уже одно это заставляет рассматривать выставку как важное культурное событие тех лет.