Другой в литературе и культуре. Том I

Оценка культурных границ у Люмсдена во многом вызвана долгим пребыванием в Индии, которая воспринималась как чужая и отсталая страна. Семантически отмечено направление путешествия – с востока на запад. Находящиеся на Кавказе русские солдаты, поэтично названные «birds of passage» (перелетные птицы), осмысляются как представители европейской цивилизации, превосходящей азиатскую, а европейская военная форма, светлый цвет кожи и христианство – как признаки европейского, своего. Чужим оказывается все азиатское, изображаемое негативно[267]. В оценке России присутствует милитаристский фактор: будучи сам солдатом, Люмсден воспринимал Россию прежде всего как европейскую военную державу (имперский подход последовательно выдерживался).

Следующий культурный рубеж отмечен посещением Одессы. Молодой стремительно развивающийся торговый город, куда Люмсден прибыл по берегу Черного моря, очаровал британца. Резиденции, театры, европейская дипломатическая элита – все это позволило Люмсдену считать, что Одесса «расположена на границе просвещенной части Европы»[268].

Подобное восприятие Одессы находим у соотечественника Люмсдена, Иоахима Стоквелера (1800–1885)[269]. С 1821 года Стоквелер жил в Индии, где предположительно служил в армии. В 1831 году он отправился в Лондон и прибыл по морю из османского порта Трапезунд в Одессу. Начало его пребывания в городе было небезопасным: свирепствовала холера, путешественника подозревали в шпионаже. Стоквелер несколько недель провел на территории порта. Интересно, что проживающий в Одессе британский генерал-консул, обращаясь к российскому генерал-губернатору Палену с просьбой разрешить Стоквелеру находиться на суше, приводит следующий аргумент: европейца «после его продолжительного путешествия по Азии» не стоит «изгонять из первой христианской гавани»! Британский дипломат выстраивает общее христианское пространство, которое противостоит «нецивилизованной» Азии. Благодаря этому ходатайству Стоквелер ступает на одесский берег и воспринимает город как принадлежащий «цивилизованному миру» (pale of civilisation)[270]. Население Одессы в путевых записках Стоквелера – смесь греческого, итальянского, русского, еврейского и немецкого. Как считает автор, его положительное впечатление о городе вызвано долгим и трудным путешествием по тоскливым гористым и пустынным ландшафтам Азии[271].

Рассмотрим, как Люмсден и Стоквелер оценивали западные границы Российской империи. Люмсден не высказывал критических суждений о России, его наблюдения об этом «мощном государстве», где он провел два с половиной месяца, выглядят лаконичными и неглубокими. Он отмечает уважительное отношение населения к военным, объясняя это страхом перед телесными наказаниями. Русские показались ему «веселым народом, приветливым к иностранцам». Он с симпатией отзывался об образованных, знающих несколько иностранных языков россиянах, с которыми познакомился в дороге. Ему понравилась быстрая и удобная езда (ср. ниже с оценкой О. де Бальзака), и он нашел удовольствие в «прекрасных и густонаселенных ландшафтах Подолья»[272].

Что заставляет Люмсдена воспринимать российско-австрийскую границу как культурный маркер? Причина – идеализация немецкого культурного пространства, которое начинается для Люмсдена в Галиции и заканчивается в Базеле. Столицу Галиции Лемберг (современный Львов) он называет «одним из красивейших городов, которые вообще существуют». Напротив, о пограничном городе Броды он отозвался с пренебрежением («грязнейшее место, которое я когда-либо видел»[273]). (Аналогичный контраст в оценке обоих городов находим у Стоквелера, побывавшего здесь одиннадцать лет спустя[274].) Прибыв в Базель и оказавшись на границе между Швейцарией и Францией, Люмсден обобщает свои впечатления о немецком культурном пространстве. Перед этим он миновал Краков, Вену и Мюнхен:

[Немцы] – честный, надежный, чрезвычайно организованный и высоко цивилизованный народ. Это внешне красивые люди, в особенности женщины; все они опрятны и чистоплотны; что же касается их городов, деревень, домов, гостиниц, то они могут считаться непревзойденными по своему изяществу и чистоте по сравнению с любой другой нацией, населяющей землю[275].