Другой в литературе и культуре. Том I

В католических областях предпочитают рыбу, 24 декабря – еще пост, католики могут есть мясо только в первый день Рождества. 25 декабря в протестантских семьях готовят картофельный салат и колбаски, но российские немцы обычно едят утку или гуся 24 декабря.

Женский день празднуют среди русскоязычных, дарят цветы (местные немцы про этот день почти не знают). «Девушки стараются нам опять напомнить, что сегодня ты варишь, ты убираешь и все это, как это у нас в Казахстане было или в России, как еще при СССР было». Отмечают также День матери, в меньшей степени – День отца. Некоторые продолжают отмечать День военно-морского флота.

Интересно отношение к 9 Мая. По телевизору видят парад, но не знают, как к этому относиться, ведь они в Германии, которая войну проиграла. «Это праздником и нельзя назвать, если Германия потеряла войну». В Европе отмечается 8 Мая – День Европы, но в целом это чуждое явление. Для немцев, по мнению респондентов, война давно закончилась: «Ты уже отвыкаешь от этого, ты с этим не живешь. Не думаешь. Тебя это меньше интересует, меньше касается. Ты живешь сейчас в другой стране, здесь свои правила, свои законы, и свои порядки, и свои проблемы, их уже больше надо соблюдать, но не надо, конечно, забывать старую жизнь, ту жизнь».

Интервью показали, что современные российские праздники информантам незнакомы, но и традиции немецких праздников не всегда известны (в обоих случаях нужны были наши комментарии). Вот почему публикации, посвященные традициям[299], пожалуй, выдают желаемое за действительное, но, возможно, где-то праздники имели большее значение или отмечались серьезнее.

Из того, что предлагает современная российская культура, востребованы сериалы и популярная музыка. Иногда по рекомендации смотрят фильмы, некоторые читают русские книги. Тех, кто интересуется историей и расширяет свой кругозор, немного. В основном смотрят старые советские фильмы, которые ближе и понятнее новых, любят КВН. К новостям относятся очень болезненно, переживают, тем более что немецкие, украинские, казахстанские и российские журналисты трактуют одни и те же события по-разному. Молодым людям трудно воспринимать серьезные передачи на русском языке, читают они по-русски с трудом, поэтому удовольствия от чтения не получают.

Старшее поколение интересуется историей, например Наполеоновскими войнами, российскими немцами, а также домом Романовых: «Или вот мы ходили на выставку Das Reich des Zaren [Царская империя], у нас была такая выставка, о судьбе Романовых, о семье Романовых, и вот эта книга мне очень интересна, она есть у меня, и потом вот столетие, связь Баден-Вюртемберг с Россией. Она написана половина на русском, половина на немецком. Очень интересная историческая книга. Потому что мы живем на земле Баден-Вюртемберг».

Вместе с тем чтение на немецком тоже может вызвать проблемы: «Я все равно вот так не могу досконально художественную немецкую литературу, я не совсем понимаю, я не могу совсем правильно понять, поэтому мне неинтересно все становится. В газете более понятно, потому что ты знаешь, какие сейчас темы, какие новости, вот про что сейчас говорится. А в романах встречается очень много слов, которые незнакомы, не встречаются в обыденной нашей жизни. Муж читает и говорит: оказывается, столько много слов красивых, aber [но] они встречаются только в романах. Да, к сожалению, мы не всё используем в нашей обиходной речи».

Выводы

В начале 1990‐х немецкое общество рассчитывало увидеть в переселенцах людей, говорящих по-немецки или, по крайней мере, способных быстро выучить язык. Однако людям, прошедшим через суровые испытания, трудно было в немолодом возрасте адаптироваться к новой жизни. Возможно, поиск идентичности характерен в первую очередь либо для кризисных жизненных периодов (например, подросткового возраста), либо для первого этапа переезда, когда устойчивых контактов со средой еще нет. Быть Другим не всегда означает страдать: многое зависит от того, с кем себя сравнивать. Даже если в глазах коренного населения эти люди сохраняют свою странную русскость, они в целом ее не афишируют. Некоторые поддерживают ее больше, чем другие, в зависимости от обстоятельств.