Другой Зорге. История Исии Ханако

Асанума был на месте. Миякэ представилась как возлюбленная Рихарда Зорге и по ответной реплике поняла, что ее имя знакомо адвокату. Она удивилась: неужели Зорге рассказывал о ней? Оказалось, что нет, ни слова. Но вот Клаузен… Многословный и на допросах, и в суде, он поведал всем, кому мог, что девушка Зорге живет в районе Накано. Асанума добавил, что даже собирался навестить Ханако, но, скорее всего, это было лишь данью вежливости.

Ханако интересовали подробности жизни Зорге в тюрьме, и адвокат постарался удовлетворить ее любопытство, ответив, что теперь понимает, кто обучил Зорге такому странному японскому языку. Отсмеявшись, Асанума стал первым, но далеко не последним человеком на пути Ханако, чья роль в судьбе Зорге стала, как минимум, не бесспорна, но кто после войны прославился как «лучший друг» советского разведчика. В беседе с Ханако Асанума восхищался Зорге, называл его потрясающим человеком, даже богом — как раз тогда женщина узнала о исполненном мужества и благородства поведении Рихарда в суде.

Конечно, Ханако было очень приятно это слышать: это был ее Зорге, именно тот Рихард, которого она любила, помнила: «Я была счастлива. Я услышала голос, крик Зорге. Что в тот момент могло бы утешить меня больше? Зорге оставил мне напоследок такие хорошие слова, зная наверняка, что я их услышу. Глаза мои наполнились слезами».

Она спросила, как Зорге переносил заключение, учитывая, что у него имелись серьезные проблемы с ногой. Оказалось, что адвокат об этом вообще ничего не знал и о ранении Зорге на фронте услышал впервые только теперь. Но больше всего Ханако волновал другой вопрос: «Его не пытали?» Асанума заверил женщину, что ничего подобного не было: имелось официальное решение министерства юстиции о недопустимости применения пыток к иностранцам. Действительно, несмотря на популярность современных версий о том, что к Зорге и членам его группы применялись пытки, никаких свидетельств этого так никогда и не было обнаружено — во всяком случае, по отношению к иностранным агентам «Рамзая». Макс и Анна Клаузен, пережившие допросы, суд и тюремное заключение, вернувшись в СССР, а затем уехав в ГДР, версию о пытках тоже опровергали, хотя вполне могли бы обвинить в этом своих бывших тюремщиков. Весьма возможно, что пытали японских членов группы, а если бы Зорге и другие сотрудники его резидентуры были арестованы не специальной полицией токко, а военной жандармерией кэмпэйтай, то отношение и к иностранцам, скорее всего, было бы иным. Сам Зорге прекрасно сознавал это до ареста и боялся попасть в руки военных, а Ханако понимала его страхи.

Асанума похвалил Зорге за то, что он не позволил обвинить Ханако в причастности к деятельности его разведгруппы — иначе ей пришлось бы худо. А вот что касается вопроса, ради поисков ответа на который к нему и пришла Ханако — где находится могила Зорге, — Асанума оказался бессилен помочь. Он ничего не знал.

Ханако устала, но не готова была опустить руки в первый же день. Нужна «вторая ступень». Но кто еще мог помочь? Кто был близок к Зорге, но выжил? Она вспомнила о Клаузене. Асанума, конечно, знал и радиста, и его жену Анну. Он рассказал Ханако, что 9 октября 1945 года Макс Клаузен вышел на свободу и приехал к Асанума, где его уже ждала Анна, освобожденная чуть раньше. Затем супруги вместе покинули сожженный Токио и отправились к какому-то своему знакомому в город Урава, примерно в 30 километрах к северу от столицы. Об их дальнейшей судьбе Асанума ничего не знал и выглядел рассерженным. Он считал, что Клаузены должны были хотя бы немного отблагодарить его за хлопоты, но они просто уехали. К тому же, по словам Асанума, когда радист пришел к нему после освобождения, прямо в прихожей у него произошла серьезная размолвка с женой (не помешавшая им, однако, уехать потом вместе и никогда больше не расставаться друг с другом). Так или иначе, но больше Асанума ничего сказать не мог, а Ханако так никогда и не узнала, что 23 октября 1945 года Макс Клаузен по собственной инициативе восстановил связь с легальной резидентурой советской военной разведки, действовавшей под прикрытием представительства СССР в Японии. Его сподвигло на этот шаг повышенное внимание к нему со стороны американской военной разведки, разыскавшей Клаузенов в доме их бывшего компаньона в Ураве. Решив из двух зол выбрать привычное, Макс нашел своих советских коллег, и вскоре было принято решение о тайной эвакуации семьи Клаузен из Японии. 17 января 1946 года они были переброшены на территорию СССР, некоторое время допрашивались, но скоро получили новые документы и уехали в Восточную Германию, где счастливо прожили еще несколько десятилетий.