Читаем Дружба по расчету. Культура и искусство в советско-финских отношениях, 1944–1960 полностью

Первый визит Сюльвестерссон в СССР состоялся лишь после того, как она приняла участие вместе с основанной ею балетной труппой в организованном в Бухаресте в 1953 году Всемирном фестивале молодежи и студентов. Фестиваль стал ареной демонстрации мощи социалистического лагеря. В общей сложности в мероприятии приняли участие 30 000 человек из 111 стран. Из Финляндии приехали более 2000 человек. Фестиваль традиционно включал художественную программу высокого уровня, а лучшие исполнители получали награды[483]. Поездка из Финляндии в Румынию на спецпоезде проходила через Советский Союз. Труппа Сюльвестерссон привезла в Бухарест хореографическую постановку на основе романа Мики Валтари «Синухе, египтянин», для которой писатель сам написал либретто. Автором музыки стал Эйнар Энглунд, а дирижером – Анатоль Любимов[484]. Труппа Сюльвестерссон получила третью премию, что можно считать большим достижением, так как уровень балетного искусства в социалистических странах был действительно высоким[485].


Ил. 24. Постановка «Синухе» балетной труппы Эльзы Сюльвестерссон отправляется на Всемирный фестиваль молодежи и студентов. 11 июня 1953 года. Автор фото: Юрьё Линтунен. Источник: Kansan arkisto


Поездка в Румынию принесла приглашение в посольство СССР в Хельсинки в следующем году. На приеме был также Анастас Микоян (1895–1978), занимавший высокий пост в партийной иерархии во времена Сталина и сохранивший свое положение и после его смерти. Микоян пригласил труппу Сюльвестерссон в СССР и по возвращении повторил свое приглашение в письменной форме[486]. Однако Сюльвестерссон вернулась к вопросу о поездке в СССР только в 1955 году, возможно, потому, что в 1953–1954 годах у нее было много ролей в Финской опере[487]. Она все-таки стала первой, насколько известно, финской танцовщицей в послевоенном СССР, совершившей турне по Советскому Союзу и прошедшей обучение под руководством советских мастеров. Визит состоялся весной 1955 года[488].

Во время своей поездки Сюльвестерссон смогла встретиться с лучшими мировыми танцовщиками и педагогами. Ее визит начался с короткого учебного периода в Москве, после которого прошли выступления в нескольких больших городах Советского Союза. Она обучалась под руководством местного педагога и была также допущена на занятия к Суламифи Мессерер (1908–2004). Мессерер была известна не только как великий педагог, но и как приемная мать Майи Плисецкой (1925–2015) – одной из величайших балерин нашего времени, с которой Сюльвестерссон делила одну гримерку. Ей посчастливилось станцевать перед взыскательной московской публикой, для которой она исполнила из своего репертуара среди прочего номер под музыку из симфонической поэмы Сибелиуса «Туонельский лебедь». Ее партнером по сцене на время гастролей стал Николай Фадеечев (1933–2020), который впоследствии неоднократно посещал Финляндию, по крайней мере, в 1958 и 1960 годах. Сюльвестерссон запомнилась преданная публика. Позже она также вспоминала, что в Горьком ее и Фадеечева нарядили в одежду, в которой артисты выглядели как звезды старого кинематографа. Судя по всему, успешный образ нужен был для СМИ[489].

С гонораром возникла интересная ситуация. Зарплату, естественно, в рублях, выдали Сюльвестерссон единовременно после последнего выступления в Ленинграде, совсем незадолго до отъезда домой. Рубли нельзя было вывозить из страны, а обменять их на финские марки было невозможно. Вопрос выплаты гонораров финнам превратился в значительную, не решавшуюся годами проблему. ОФСС стремилось помочь с этим вопросом летом 1956 года, когда часть отправлявшихся в СССР финских артистов заявила, что не поедет, если гонорар нельзя будет получить в марках[490]. Сюльвестерссон же в итоге потратила все деньги в универмаге, куда ее отвела проработавшая всю поездку «фартуком» финской балерины Нонна Эзрахи. В своих воспоминаниях Сюльвестерссон написала, что поездка запомнилась ей как потрясающий опыт. Ее визит в СССР стал во многих смыслах поворотным и значимым, в том числе и для ее дальнейшей хореографической деятельности[491] – Сюльвестерссон входит в число наиболее выдающихся финских хореографов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное