Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

– Вижу по лицам – кончили! Да? – радуется Женни.

Она перелистывает странички рукописи и вспоминает их долгие споры. Никто никогда еще не писал об этом.

История зависит вовсе не от героев. Причины событий надо искать в другом – в условиях жизни людей, в борьбе классов, на которые делится человечество. Один из этих классов – пролетариат. И если он хочет освободиться от рабства, ему нужно овладеть политической властью. Философам надо не только объяснять мир. Дело прежде всего в том, чтобы изменить его.

Этой цели соавторы собираются отныне посвятить свою жизнь.

Книга отвергнута издателем. Окончательно. Без объяснения причин.

Подавленный Фридрих молчит. Потом вдруг взрывается:

– Экий подлец! Нет, ты вспомни, он же твердо обещал!

Карл, глядя в окно, барабанит пальцами по столу. Год работы. И какой работы! Каждая строчка выношена, выстрадана. Но бурное отчаяние Фридриха беспокоит его даже больше, чем неудача. Он тихо спрашивает:

– Фред, ты понимаешь, какой путь мы с тобой выбрали?

Фридрих поднимает голову.

– О чем ты?

– О самом главном. Так вот, на том пути, который мы выбрали добровольно, это даже не неудача, а так… маленькая неприятность.

– Ну, положим, не маленькая…

– Согласен. Но и не большая. Столкуемся на средней, идет?

– Да ну тебя! – Фридрих улыбнулся, и Карл облегченно вздохнул.

– Зато как эта книжка нам помогла! К каким выводам мы пришли! Ты подумай, ну разве можно сравнить: Карл и Фред до книжки и после? Можно узнать?

– Ни за что! – Фридрих уже смеялся. – Даже лица другие.

– То-то! Ну, а раз книжка такая страшная, что господин издатель до смерти перепугался, то мы с тобой за это… – Карл вскочил на стул и сунул рукопись на шкаф, – …предоставим ее грызущей критике мышей. Все!

Фридрих уже давно ушел, а Карл все сидит, уставившись невидящими глазами в темное окно. Лицо у него осунувшееся.

…На столе небольшая географическая карта. Карандаш обводит кружком Брюссель. Появляется дата – 1846 и надпись: «Брюссельский коммунистический корреспондентский комитет».

Комитет – это человек двадцать отважных эмигрантов – немцев и бельгийцев: рабочих, журналистов, врачей, студентов. Все они сторонники взглядов Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

На карте кружком обводится Лондон. Здесь в корреспондентском комитете члены «Союза справедливых» во главе с Моллем и Шаппером. Между Брюсселем и Лондоном курсируют люди, внешне ничего общего не имеющие с пролетариями. Они осуществляют связь.

Потребовались немалые усилия, чтобы создать эти первые опорные пункты будущей партии пролетариата.

Карандаш скользит по карте дальше и останавливается у Парижа. Здесь пока нет ни кружка, ни даты.

В кабачках рабочих предместий Парижа по воскресеньям встречаются члены тайного парижского «Союза справедливых» – портные, столяры, кожевники. Тут можно услышать какие угодно призывы, но коммунистические идеи здесь встречают яростное сопротивление приверженцев «истинного социалиста» Грюна. Он возвестил путь к освобождению от нищеты через всеобщую любовь людей друг к другу.

Кое-кто из присутствующих, отхлебывая пиво, помалкивает. Черт его знает, кто тут прав. Может, и верно, что те, «брюссельцы», хотят всех сделать бедняками?

Неутешительные вести приходят в Брюссель. Они беспокоят друзей. Кто-то должен отправиться в Париж, разоблачить Грюна и привлечь на свою сторону рабочих – членов «Союза справедливых».

– В Париж должен ехать я. – Энгельс решительно выколачивает трубку. – Меня французская полиция не знает. Тебя же арестуют сразу после приезда. Да и в Брюсселе нельзя оставить комитет и газету.

– Согласен.

Наутро Энгельс отправляется в путь. Десять часов езды – и он в Париже.

…В веселой, оживленной вечерней толпе парижан, мимо призывных огней кафе, афиш, объявляющих о ночных балах, идет Энгельс. Сдвинутый на затылок цилиндр, парадный сюртук, походка, взгляд, которым он окидывает хорошеньких парижанок, – все говорит о том, что этот человек ищет развлечений.

Вот его внимание привлекла пышная витрина.

В освещенном зеркальном окне чуть расплывчато отражается улица: экипажи, парочки, одинокие прохожие. Один из них замедлил шаг и остановился чуть поодаль, разглядывая афишу.

Энгельс усмехнулся: опять агент Делессера – главы парижской полиции удостоил его вниманием!

Покручивая тросточку и насвистывая модную мелодию, Энгельс направляется в Прадо, где уже начался ночной бал. Не оглядываясь, входит в зал и тотчас исчезает в толпе танцующих.

Господин, неотступно следовавший за ним, теряет своего подопечного из виду и, выругавшись, занимает наблюдательный пост у дверей.

Ну, это уже совсем глупо, есть же другой выход.

В первые же дни в Париже Фридрих проник на тайные собрания «справедливых».

Поначалу его слушали с недоверием. Потом стали задумываться: парень говорит дело. Никаких пустых слов, одни спокойные доказательства. Видно, все-таки этот Грюн что-то там напутал…

Но Грюн не из тех, кто легко сдается. Энгельс вызван на открытую дискуссию, в которой коммунизм будет разоблачен. Ни больше, ни меньше!

Дискуссия в кабачке, где сам хозяин предупреждает Фридриха о присутствии полицейских агентов?