Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

В первый июльский день 1851 года жители Манчестера изнемогали от жары.

Энгельс с досадой отбросил перо. Простое коммерческое письмо он писал почти полчаса! В конторе сегодня, как назло, полно посетителей, и старший приказчик Чарлз с каждой мелочью лезет к нему.

А из головы не выходит письмо Маркса: арестованы товарищи в Кельне. Энгельс нахмурился, он словно заново увидел конверты с письмами друга: стертые печати, явные следы вторичного заклеивания.

А краткое сообщение в «Дейли Ньюс»? В связи с открытием Лондонской всемирной промышленно-торговой выставки в Лондон прибывают начальник берлинской полиции Штибер и его сотрудники…

– Господин Энгельс, письмо готово?

– Минут через пять закончу…

Да, нужно обязательно встретиться с Карлом…

В субботу Энгельс вышел из поезда в Лондоне и на привокзальной площади втиснулся в омнибус. Карета проехала по центральным улицам мимо роскошных особняков, здания Оперы на Хэймаркет, «Реформ-клуба», мимо кофеен и таверн.

В одной из них в дальнем от стойки углу два посетителя беседовали по-немецки.

– Рейтер, мне нужны бумаги Дитца, и вы должны раздобыть их, – тихо и настойчиво говорил один.

Тот, кого называли Рейтером, так же тихо ответил:

– Господин Штибер, это бумаги союза Виллиха и Шаппера. А они же вышли из партии Маркса. Помните, я сообщил еще в прошлом году… Виллих и Шаппер настаивали на немедленном начале новой революции… Маркс и его приятель Энгельс выступили против них. Коммунисты, мол, не заговорщики. Их не интересует сейчас свержение нынешнего правительства. Да-да! Им-де важно уничтожить вообще власть богачей. А для этого-де нужно еще сначала подготовить рабочих, – Рейтер хихикнул. – У них там дело чуть не до дуэли дошло. На сторону Маркса встали остальные из «Новой Рейнской». Так что Виллих и Шаппер теперь совсем не коммунисты. У них своя партия…

– Это не меняет дела, – невозмутимо откликнулся Штибер. – Мне нужны документы от Дитца…

– Слушаюсь!

Полицейский советник осторожно стряхнул пепел с сигары. Что говорить, было бы неплохо получить бумаги из архива самого Маркса…

Штибер ушел, а Рейтер заказал виски и задумался…

•

На Дин-стрит в комнатке Маркса друзья пытались решить, как помочь товарищам.

Энгельс в сотый раз перечитывал сообщение «Франкфуртской газеты».

– Ты обратил внимание, Карл, на эти вопли: «Государственная измена!», «Попытка свержения конституции!»? Это не случайные аресты и не случайные провалы.

Маркс ходил по комнате, заложив руки за спину. Фред прав. У врагов специально организованная служба полиции, разветвленная сеть провокаторов и шпиков. Они очень сильны. Им помогают полицейские Парижа, Лондона, Брюсселя.

Коммунистов выслеживают, к ним подсылают провокаторов, их пытаются подкупить. И они не имеют права сидеть сложа руки.

Остаток сигары тлел у пальцев. Маркс затянулся и бросил окурок в пепельницу. Последняя сигара.

Во всяком случае, надо уже теперь попытаться установить, какое обвинение могут предъявить кельнцам. И наладить с ними связь. Достать для их семей деньги… Это, пожалуй, будет трудновато… Может, организовать сбор среди рабочих?

Через несколько дней после отъезда Фридриха, когда Маркс в восьмом часу вечера вернулся из библиотеки, Женни протянула мужу конверт.

– Это тебе, из Кельна…

Он сразу же увидел главное: «Даниэльс арестован… у него был обыск… уберите все письма… Из верного источника известно – в Англии тоже будут обыски…»

Письмо не подписано. Но почерк удивительно знаком. Да это же писал сам Даниэльс. Молодчина доктор! Не перепугался, не забыл о деле…

Возможно, у них действительно устроят обыск. Нельзя медлить ни секунды. Маркс присел к столу, набросал несколько строчек и направился к дверям.

– Куда ты, Карл?

– На почту. Я скоро вернусь, Женни.

Он торопился: нужно срочно предупредить Энгельса. Иначе полиция может опередить…

Кажется, он написал Фреду достаточно ясно: «…хорошо сделаешь, если менее важные письма сожжешь, а остальные, заключающие в себе какие-либо данные и тому подобное, поместишь в запечатанном пакете у Мери или у вашего приказчика…»

Дома Женни бросает в огонь одно за другим письма и черновики.

Маркс укладывает в пакет документы. А на столе неоконченная рукопись… Сегодня опять не удалось поработать вечером.

В камере следователя в Дрездене обросший бородой, похудевший Нотъюнг не успевает ответить на один вопрос, как на него сыплется град новых. Он стоит перед столом, за которым сидят полицейские чиновники.

– Ваш руководитель Маркс?

– Когда вы должны были поднять восстание?

– Ах, никакого восстания? Тогда почему у вас нашли «Коммунистический манифест»?

– Вы хотели убить короля? По приказу Маркса?

– Не отпирайтесь. Все равно Бюргерс и Резер признались в этом…

•

– Да, сломили Нотъюнга. – Энгельс свернул газету и забарабанил пальцами по столу.

Аресты продолжаются по всей Германии. Итак, нужно ждать процесса. Жаль, молодому Лесснеру не удалось бежать из тюрьмы.