Друзья

— Ближе к делу, товарищ Зоннтаг, — сказала Ирен. Ей тоже надоели присказки старика.

Зала уже понял, что замышляют против него, но пока решил не вмешиваться. А старик тем временем рассказывал, как Зала якобы поставил мешок на пол и велел сжечь его.

— Что было в мешке? — спросил Имре Давид.

— Пряжа, товарищ директор. Килограммов пятнадцать.

— Вы взвешивали? — спросил Ауэрбах.

— Нет, но я его поднимал. Вес-то чувствуется. Ну вот, значит, я ему и отвечаю: «Товарищ инженер, зачем же сжигать эти мотки? Из них может получиться еще килограммов десять прекрасных ниток». А он отвечает: «Это вас не касается. Делайте, что вам велят». А я ему: «Не буду сжигать». Он разозлился, говорит: «Что значит — не будете? Это приказ». Но я ни в какую. — Он поглядел на Залу, ожидая, что тот будет протестовать, но инженер слушал, улыбаясь, и помалкивал. Зоннтаг продолжал: — Тогда он начал ругаться и пригрозил, что выгонит меня с фабрики. — Старик снова глянул на Залу. — Разве вы этого не говорили?

— Может быть, и говорил.

— Что значит «может быть»? — вспылил Ауэрбах. — Если говорили, так и отвечайте!

— Мы разве на «вы», Шани? — спросил Миклош.

Ирен очень не понравилась реплика мужа. Какого черта он обращается на «вы» к человеку, которого знает с детства? Какая-то дурацкая выходка.

— Дайте товарищу Зоннтагу закончить, — сказала она. — Продолжайте, дядя Пали.

— Да, да… Тогда товарищ инженер хотел сам открыть дверь топки. Я ему не позволил. Тут он как толкнет меня в грудь. Я испугался, начал звать на помощь. Он сам, видать, струхнул, видит, дело плохо оборачивается, подхватил мешок — и давай бог ноги. А я потом прикидывать начал: как же быть-то? Кроме нас двоих, в кочегарке ни души не было. Ежели это дело выйдет наружу, кто ж поверит бывшему помещику? Я и скумекал сразу пойти к Иренке и попросить заступничества по партийной линии. Ведь Зала, он член партии. А я кто? Но я тоже имею право на труд и хочу работать. Между прочим, в пятьдесят шестом я тоже мог бы уехать на Запад, как многие, но я же не уехал. И вот теперь меня хотят выгнать с работы…

— Не бойтесь, товарищ Зоннтаг, — вмешался Ауэрбах. — Никто вас не выгонит.

— Благодарю покорно. Вы меня успокоили. Я могу идти?

— Можете, — сказала Ирен. — Только подпишите протокол.

— Да, конечно. — Зоннтаг расписался и направился к выходу. Возле Залы он остановился: — Не сердитесь на меня, товарищ инженер. — Зала не ответил, даже не удостоил его взглядом. Старик пожал плечами и вышел.

Еще не успела закрыться за ним дверь, как Ауэрбах возбужденно сорвался с места:

— В чем дело, товарищ Зала? Зачем вам понадобилось сжигать пряжу?

Имре Давид махнул рукой.

— Чушь на постном масле, — сказал он и поглядел на Ирен: — На кой черт Миклошу что-то сжигать? Какая ему польза от этого?

— Вот и нам это хотелось бы узнать, — промолвила Ирен, бросив взгляд на Залу.

— Вы же сами знаете, что не я хотел сжечь эту пряжу, — отозвался Миклош.

— А кто?

— Вы, уважаемая. — Увидев, что секретарша перестала писать и смотрит на Ирен, он сказал: — Пишите то, что я говорю. Не бойтесь. Я продиктую. Инженер Миклош Зала утверждает, что находившиеся в мешке мотки пряжи хотела уничтожить Ирен Ауэрбах. С помощью Анико Хайду.

Однако секретарша в растерянности поглядывала то на Ирен, то на Имре Давида.

— Почему вы не пишете? — спросил Имре.

Молодая женщина принялась медленно записывать сказанное. А Шандор Ауэрбах тем временем напустился на Миклоша:

— Ты соображаешь, что говоришь и к каким это может привести последствиям? Ты ставишь под удар не только мою жену, но и партийное руководство фабрики.

— Упаси боже, — спокойно ответил Зала. — Партийное руководство тут ни при чем. Во всяком случае, я рад, что мы снова перешли на «ты». Что касается этого дела, то я написал докладную и передал ее вместе с вещественными доказательствами товарищу директору. Кстати, поскольку в данном случае затронуты интересы твоей жены, ты не имеешь права представлять здесь уездный партийный комитет.

Имре Давид поднялся со стула:

— Ну, с меня довольно. — Он взглянул на Ирен: — Что ты собираешься предпринимать по партийной линии, это твое дело. Но беспорядка на фабрике я не допущу. Должен тебе сказать, что я не верю ни одному слову Зоннтага. Шандор, — повернулся он к Ауэрбаху, — зайди ко мне. — Уже взявшись за дверную ручку, он сказал: — Ирен, если у тебя есть еще вопросы к Миклошу, можете продолжать. Если нет — пусть он идет работать.

Ирен встала:

— Нет у меня никаких вопросов.

— Вот и прекрасно, — обронил Имре и вышел в коридор, оставив дверь открытой.

Через несколько минут к нему в кабинет ворвался возмущенный Шандор Ауэрбах:

— Мы обязаны освободиться от этого невыносимого субъекта.

— Что ты говоришь? — Имре сел за стол. — А почему?

— Да потому что его здесь все ненавидят. Какого черта ты пригласил его сюда? Мы уже тогда знали, что ничего хорошего из этого не получится.

— Это эмоции, — нахмурился Имре. — Он убежденный коммунист, прекрасный инженер, и я целиком на его стороне.