Друзья и герои

Гай и Бен двинулись в путь. Ожидая, пока Алан возьмет собаку на поводок, Гарриет взглянула на Чарльза и обнаружила, что он смотрит на нее, приподняв брови, словно спрашивая: «Вам обязательно уходить?» Но что еще она могла сделать?

– Тогда пойдемте, – сказал Алан.

Чарльз сделал умоляющий жест. Гарриет замешкалась, и он прошептал:

– Завтра за чаем.

Она кивнула и пошла за остальными. Следуя за Аланом в бессмысленный и пустой день, она ощущала, что все ее мысли остались позади.

В Колонаки ее мрачные раздумья нарушил какой-то шум. Диоклетиан зарычал. Алан схватил его за ошейник. Они повернули за угол и увидели, как разъяренные греки громят Немецкое бюро пропаганды. Это было маленькое здание, которое уже практически разнесли. Один юноша выставил из окна второго этажа портрет Гитлера, чем вызвал взрыв возмущения в толпе. Портрет упал на землю, и греки бросились топтать ненавистное лицо. Улица была усыпана осколками стекла и обломками досок. Разорванные книги собирали в кучу, чтобы поджечь.

– Костер против культуры, – сказал Бен Фиппс.

Единственными наблюдателями происходящего были новозеландцы, которые смотрели на всё отстраненно.

У ног Гарриет упала одна из книг с оторванной обложкой. Она подняла ее, и к ней тут же подлетел молодой грек, взъерошенный, словно драчливый пес. Он схватил Гарриет в охапку, будто поймал врага.

– Отпустите ее, она англичанка, – сказал кто-то из новозеландцев.

– Англичанка? – с отвращением повторил грек, но выпустил Гарриет, и она осталась с книгой, ненужной и непонятной ей.

– Дайте поглядеть! – Алан посмотрел на книгу и рассмеялся. – Мораль господ и мораль рабов! Бедный Ницше. Знал ли он, чем они отличаются?

Он сунул книгу в карман.

– Будет служить напоминанием, – сказал он.

– О чем?

– О человеческой ненависти к своему виду.

На автобусе они доехали до склонов Пендели и пустились в путь по заросшей дикими цикламенами тропе в окружении пиний. Гай и Бен Фиппс ушли вперед, увлеченные обсуждением очередной недавно вскрывшейся политической махинации.

На неровной дороге Алан начал хромать, но скорости не сбавлял. Теперь, ясным днем, когда ничто не отвлекало, Гарриет видела, как он переменился. Раньше он был грузным, но за голодную зиму исхудал. Он туго затянул пояс, но брюки всё равно болтались мешком, а пальто то и дело норовило соскользнуть с плеч. Ботинки стали ему слишком велики, но он балансировал на здоровой ноге и подтаскивал больную, упорно шагая вперед, словно твердо вознамерился преодолеть дистанцию.

Диоклетиан весело носился между сосен. Он стал напоминать призрак. Его тревожили черепахи, которые сотнями ползали по сухой каменистой земле. Черепахи были единственными созданиями, которым в последнее время жилось привольно. Интересно, подумала Гарриет, пытался ли кто-нибудь их есть? Очевидно, Диоклетиану пришла в голову та же мысль: он обнюхал черепаху и вопросительно взглянул на Алана, виляя хвостом. Было больно смотреть, как у него под шкурой ходят кости. Он безостановочно сновал взад-вперед, снедаемый любопытством и голодом. Он то и дело приносил на тропу черепах, но что толку? Он ронял их, и черепахи, почувствовав, что опасность миновала, беспечно уползали прочь.

Диоклетиан озадаченно посмотрел на Алана, потом на черепаху. Что это – живой камень?

Алан помахал собаке; лицо его исказилось от нежности.

– Не смог одолеть черепаху, глупая ты псина!

Они остановились у хижины, где торговали рециной. Рассевшись на лавке, они разглядывали раскинувшийся перед ними город. Парфенон на фоне ржаво-розовой дымки напоминал птичью клетку из перламутровой кости. Налета не было. Бен Фиппс ожидал, что перед ними откроется вид на пожары и разрушения, и взял с собой полевой бинокль, который сейчас протянул Гаю. Двое близоруких мужчин передавали друг другу бинокль, пока им не принесли рецину.

Диоклетиан лежал пузом кверху, высунув алый язык между зубами. Алан попросил хозяина дать миску и наполнил ее рециной.

– Господи, он что, будет пить?

– Подождите.

Они в восторге увидели, что Диоклетиан тут же вылакал всю миску.

Вдруг Бен Фиппс, подняв бинокль, вскричал:

– Глядите же, глядите!

С юга приближалось с полдюжины самолетов, но никто не предупредил об их появлении. Не было ни выстрелов, ни взрывов; самолеты развернулись над городом и принялись кружить, словно дельфины в воздушном море.

Даже Алан и Фиппс никогда не видели ничего подобного. Разомлев от вина, прислонившись к теплой стене хижины и вдыхая аромат сосен, они долго наблюдали за тем, как самолеты порхают в гиацинтовом небе. Цикады стрекотали так мерно, что этот звук словно бы равнялся тишине. На таком расстоянии самолеты летели беззвучно; если они и сражались друг с другом, то это сражение происходило так далеко, что утратило всякое значение.

– Может быть, они из будущего, – сказала Гарриет. – Мы и не заметили, что пробыли здесь сто лет, и война уже давно окончена и позабыта.