Друзья и герои

– На пути в Коринф, полагаю. Ему нужен был автомобиль, так что я продал ему свой. Он убедился, что эвакуация идет своим ходом, посадил собаку на заднее сиденье и уехал.

– Но куда?

– Не спрашивайте. Он торопился успеть на мост, пока его не взорвали. Больше мне ничего не известно.

– Так он хочет остаться в Греции? Он выживет здесь?

– А где он выживет? Он из тех, кто роет себе могилу с самого дня своего рождения.

– Собака будет голодать, – сказала Гарриет.

– Господи! – Услышав такую нелепицу, Бен Фиппс расхохотался. Гарриет разгневанно повернулась к нему:

– Вы отпустили его! Продали ему автомобиль!

– Он, кажется, свободный человек? – парировал Бен, оскорбленный такими неожиданными нападками. – Если он хочет ехать, то не мое дело задерживать его.

– Разумеется, вы же не сторож брату своему.

Бен Фиппс снова рассмеялся. Он был слишком зол, чтобы найтись с ответом.

Гарриет печально размышляла об Алане – одиноком человеке, который любил Грецию и греков и не смог их покинуть. Они как раз проезжали мимо их виллы, и Гарриет встала в кузове, чтобы увидеть дом, рощу и реку.

– Бедная моя кошка, – прошептала она.

Женщина, сидевшая за ней, сказала:

– Мы оставили собак. Не успели ничего, кроме как запереть дверь. Отвели их к соседу, он обещал приглядеть за ними и вернуть их нам.

– Лучше было их пристрелить, – заметил ее муж. – По крайней мере, так мы бы знали, что с ними стало.

– Денис! – воскликнула она, а муж набросился на нее.

– Ты что, не понимаешь, что здесь будет? Что ждет этих людей?

Остаток пути они молчали.

Над поверхностью воды возвышалось всего два судна: грузовые корабли «Эребус» и «Нокс».

Небо было ясным, вода – черной. В ней плавали обломки дерева, торчали мачты и трубы затонувших кораблей, сломанные остовы. Все портовые постройки были разрушены. Среди почерневших руин, разбитого стекла и обгорелых досок уже пробивалась зелень. Пирей напоминал древние развалины, словно вернулся в состояние разрухи, царившей здесь в течение восемнадцати веков после Пелопоннесской войны.

Единственными яркими элементами в этом пейзаже были «Эребус» и «Нокс», порыжевшие от ржавчины. В прошлом их употребляли для перевозки итальянских военнопленных, и, по словам Бена Фиппса, они не только разваливались на ходу, но и были чертовски грязными.

– Таласса![98] – воскликнул Гай бодро. – Ты говорила, что здесь тебе спокойнее, поскольку море рядом. Вот же оно!

Гарриет уже позабыла, почему море когда-то дарило ей ощущение безопасности.

Английских солдат направили помогать беженцам. Они уже подняли автомобиль майора и его багаж на борт и теперь таскали вещи его гостей. Одинокие чемоданы тех, кто не входил в число привилегированных лиц, вызвали всеобщие насмешки.

– И это всё? – спросил один из солдат, когда нехитрую поклажу спустили из кузова грузовика. – Немного же вам разрешили взять.

Кто-то из прибывших ранее еще стоял на берегу. Супруги Плаггет как раз выбирались из толпы. Миссис Бретт и мисс Джей поджидали Принглов, и, завидев их, миссис Бретт поспешила к ним с негодующей речью:

– Что бы вы думали: Арчи Каллард уже оскорбляет всех вокруг!

Гай и Гарриет уже позабыли про Арчи, который, как ни странно, так и не присоединился ни к какой пустынной армии, а продолжал болтаться без дела в Фалироне.

– Вы знаете, что он сказал мисс Джей? – вопросила миссис Бретт.

Мисс Джей, некогда пышная плоть которой обвисла и болталась на костях, словно тряпье, сердито сказала:

– Хватит уже об этом, Бретти.

Но миссис Бретт было не остановить.

– Он сказал, что женщин, которые выглядят так, как мисс Джей, следует прикончить из жалости!

Бен Фиппс расхохотался от восторга.

– Неужели? Ладно, пойдемте. Если он еще хоть пискнет, мы с ним разберемся.

Они поднялись на судно, готовясь к столкновению с Каллардом, который вместе с Дубедатом стоял, опершись на борт, но тот никак не отреагировал на их появление. Он смотрел на Плаггета, который шел за ними.

– Теперь-то все вылезли из нор, – произнес Каллард. – Взгляните-ка на этого слюнтяя Плаггета. Родственники жены содержали его двадцать лет. Теперь он спасает собственную шкуру и бросил их голодать.

Плаггет, который до этого момента с важным видом шагал следом за женой, ахнул, но ничего не сказал. Чуть позже Гарриет встретила его на палубе. Рядом с ним стояли родители его жены и их старшая незамужняя дочь. Она держала в руках чемодан; на лице ее было написано стоическое отчаяние.

– Она едет с нами? – спросила Гарриет.

– Нет, – решительно ответил Плаггет. – Хотела поехать, но родители начали рыдать, и она растерялась. Жена считает, ей надо остаться. Да и я так считаю. Сказал, что это ее долг.

– Бедняжка! Что же с ней будет?

Плаггета раздосадовало сочувствие Гарриет.

– Всё будет в порядке. Нельзя же увезти всех. А я бы что делал с двумя женщинами?

Он повернулся спиной к убитым горем родственникам и спросил:

– Вы нашли место для ночлега?