Друзья и герои

Теперь танцевали уже шестеро, и аплодисменты переросли в ритмический аккомпанемент, наполнивший собою весь зал. К несчастью, когда веселье достигло апогея, майор Куксон решил увести свою компанию. Он сообщил окружающим, что это был чудный вечер, но он пригласил друзей на ужин и должен вернуться в Фалирон, чтобы встретить их. Его спутники поднялись с очевидной неохотой. Гарриет почувствовала на себе взгляд Чарльза Уордена, но продолжала смотреть на Коэна.

С уходом Куксона танцы прекратились. В наступившей тишине Бакл запрокинул голову и запел на мотив «Клементины»:

Пролетаю я над Влёрой
Ровно в семь, как по часам.
Те же цели, те же пушки,
Тот же стыд и тот же срам.

Капитан велит стрелять нам,

Чтоб запас не истощить.
Попадешь – пойдешь на небо,
А иначе – не взыщи.

Под всеобщие аплодисменты Бакл медленно взобрался на свой стул, затем на стол, поклонился всем собравшимся, после чего так же осторожно слез и заснул среди бутылок.

Алан сказал, что мальчиков пора везти обратно в Татой. Он пошел искать такси, а Гай разбудил Бакла и начал выводить их на улицу. Тем временем Добсон окликнул их:

– Эй, вы двое! Мы собираемся устроить просмотр кинофильма в помощь греческим войскам. После этого планируется прием.

Гай обернулся к Гарриет:

– Ты хочешь пойти?

– Да, очень.

– Так иди же!

Продолжая пребывать в экстатическом настроении, он приобнял ее за плечи и сказал:

– Ты же знаешь, что если хочешь куда-то пойти, то тебе надо только сказать об этом. Чего бы ты ни захотела – просто скажи мне. Ты же знаешь, да?

Он говорил так убедительно, что Гарриет только и оставалось, что ответить:

– Да, дорогой, разумеется.

10

Поводы для торжества находились каждый день. Пусть это не была однозначная победа вроде той, какой стала Корча, но армия продолжала двигаться вперед, и отовсюду слышались рассказы о героизме и доблести греческих воинов. Люди стояли в очередях, чтобы отправить еду и одежду тем, кто остановил захватчиков и теперь теснил их к морю.

В горах выпал снег. Он завалил перевалы и замаскировал опасные места этого дикого региона, где и так не было дорог. Отступающие итальянцы бросали оружие и тяжелое вооружение. Поговаривали, что одного невооруженного грека достаточно, чтобы обратить в бегство целую итальянскую дивизию. На плакатах изображали, как греки гонятся за врагом, перепрыгивая со скалы на скалу, точно серны. Итальянское радио называло греков дикарями, которые не только сталкивают врагов в пропасть, но и швыряют им вслед дорогое вооружение, ради приобретения которого итальянцы жертвовали всем.

Пока в Албании шел снег, в Афинах лил дождь и дул ледяной ветер. Дома не отапливались. Чтобы согреться, люди ходили в кафе, где теснились за светонепроницаемыми шторами, говоря друг другу, что победа будет одержана если не к Рождеству, то к весне уж точно.

Гай был не в силах более сидеть без дела. Он отправился в «Алеко» и объявил, что хочет открыть курсы английского языка. Не желает ли кто-нибудь предоставить для этой цели комнату у себя дома? Слушатели, заразившись его энтузиазмом, стали наперебой предлагать свои дома.

Гай пришел на первое занятие, ожидая увидеть с десяток учеников, но комната оказалась битком набита людьми. В нем видели не просто учителя, но представителя Великобритании. Некоторые из его новых учеников ходили в английскую школу, пока ту не закрыли, но бо́льшая часть с трудом объяснялись по-английски. Будучи слишком юными, чтобы идти на войну, они желали, по крайней мере, выучить язык своего главного союзника. Воодушевленный их энтузиазмом, Гай составил программу занятий. Он хотел разделить учащихся на классы и проводить уроки каждый вечер. Хозяйка дома, вдова, с юмором восприняла такое вторжение в свою гостиную.

– Сегодня – да. Очень хорошо. Другие вечера в других местах. Да?

Занятия переходили из дома в дом, но ни одна комната не могла вместить всех желающих, и все надеялись, что вскоре им удастся найти какое-нибудь постоянное место.

У Гая вновь не было свободного времени; он пребывал в самом любимом своем состоянии. Ему хотелось работать как можно больше. Как-то вечером, вернувшись в гостиницу, он рассказал Гарриет, что ученики решили поставить какую-нибудь из пьес Шекспира. Он подумывал предложить им «Отелло» или «Макбета».

– Но я же совсем не буду тебя видеть, – запротестовала Гарриет.

– Дорогая, мне надо работать. Ты же не хочешь, чтобы я сидел тут без дела, пока другие мужчины сражаются?

– Нет, но я и сама не могу сидеть без дела. И уж точно не в этой жуткой комнатушке.

– Ты всегда можешь пойти в кафе.

– Одна?

– Алан будет рад составить тебе компанию.

Гай низвел Алана до должности друга Гарриет.

– Мне не всегда хочется проводить с ним время. Кроме того, пойдут разговоры.

– Господи, да какая разница?

– Если ты поговоришь с Добсоном, он наверняка устроит нас в Академию. Может быть, нам даже достанется комната Грейси.