Друзья и герои

Чарльза ожидал служебный автомобиль, и он предложил подвезти Принглов. Тронутый его любезностью, Гай тут же взбодрился и, пока они катили по темной Пирейской дороге, подробно рассказывал о вечере, который задумал устроить для летчиков в Татое. Возможно, он только что придумал этот проект, – Гарриет, во всяком случае, не слышала ни о чем подобном, – но, говоря о нем, он воодушевлялся на ходу. Собеседование в Фалироне было позабыто. Если он и пал духом, это было позади, и Гарриет в очередной раз восхитилась его способностью мгновенно восстанавливаться.

Пусть ему так ничего и не предложили, пусть перспективы его были (как она опасалась) туманны – он уже готов был строить новые планы. Вечер в Татое был всего лишь одним из них. Он сказал, что подумывает поставить «Отелло» или «Макбета». И почему бы не повторить постановку «Троила и Крессиды»?

Стоило ли вообще сочувствовать ему? Неудачи не загоняли его в тупик – в? отличие от Гарриет, с которой это происходило слишком часто. Он просто поворачивался к ним спиной.

Гарриет заметила, что Чарльз Уорден смеялся вместе с ее мужем, а не над ним. Слушая воодушевленную речь Гая, он поддакивал, словно никогда раньше не встречал такого жизнелюбивого человека. Ей стало очевидно, что причиной сдержанности, с которой Чарльз отвечал Калларду, было не высокомерие, но всего лишь неодобрение беспардонности последнего. Пришлось признать, что этот молодой человек был не так неприятен, как ей казалось.

Автомобиль остановился у главного входа в «Гранд-Бретань».

– Давайте как-нибудь повидаемся, – сказал Гай.

– Да, обязательно, – согласился Чарльз Уорден.

Пока они шли к гостинице, Гай был не в силах говорить ни о чем ином, кроме этого нового знакомства, пока Гарриет не прервала его:

– Дорогой, расскажи же, что предложил тебе Каллард.

Гай не желал отвлекаться от радующей его темы и ответил равнодушно, словно речь шла о чем-то неважном:

– Ничего. Он вообще не может ничего обещать.

– Но была же причина, по которой он послал за тобой?

– Он просто хотел меня увидеть.

– Он тебе ничего не рассказал?

– Он рассказал… ему хотелось сказать мне об этом лично, и это, конечно, очень благородно с его стороны… что его принудили назначить старшим преподавателем Дубедата. У него не было выбора. Грейси заставил его дать обещание.

– Понятно.

Разочарование охватило ее с такой силой, что она ничего больше не смогла сказать.

Гай продолжал оправдывать Калларда. Гарриет понимала, что это свидетельствует о его собственном разочаровании, но могла лишь слушать и сердиться вместо него. В конце концов она сказала:

– Так, значит, Арчи Калларда назначили только на том условии, что он вознаградит Дубедата за его услуги Грейси?

– Судя по всему, да. Надо сказать, Каллард очень сожалел. Он сказал, что ему очень жаль, и он надеется, что я не буду против работать под началом Дубедата.

– Он хочет, чтобы Дубедат тобой командовал? Он что, ненормальный?

– Он сказал, что работа будет, но не прямо сейчас. Он надеется пристроить меня, когда всё придет в норму. Честно говоря, мне понравился Каллард. Он неплохой парень.

– Возможно. Но ты лучший английский преподаватель в этом городе, и при этом тебе предлагают сидеть без дела в надежде, что Дубедат предложит тебе несколько часов в неделю! Это чудовищно!

– Я приехал сюда вопреки приказам. Мне придется согласиться на любую работу.

– А что это за история с лордом Бедлингтоном в Каире? Ты не мог бы написать или телеграфировать ему? Ты приписан к Лондону, и у тебя есть право требовать лучших условий.

– Возможно, но какая от этого будет польза? Бедлингтон ничего обо мне не знает. Грейси, Каллард и, подозреваю, Куксон поддержали кандидатуру Дубедата. Меня поддержать некому. Я здесь всего лишь незваный гость. То, что меня послали из Лондона, не дает мне никакого приоритетного права на выгодную должность. Я мог бы устроить скандал, но если я не выиграю, то на всю жизнь испорчу отношения с Организацией.

Гай обнял безутешную Гарриет за плечи.

– Не печалься. Дубедат занял эту должность – так удачи ему. Мы прекрасно сработаемся.

– Вы не сработаетесь. Ты будешь работать, а Дубедат – изображать важную птицу.

Безропотность Гая раздражала Гарриет едва ли не больше, чем сложившаяся ситуация. Казалось, его амбиции ограничились получением образования. Его душевная леность могла сделать его жертвой более амбициозных людей, и он даже не заметил бы этого. В конце концов, куда проще быть использованным, чем самому кого-то использовать.

– Неужели так будет всю жизнь? – спросила она с горечью.

– Как?

– Ты будешь работать, а окружающим будут доставаться все почести.

– Господи, милая, ну чего ты от меня хочешь? Тебе бы хотелось, чтобы я стал чиновником? Эдаким умником, который кормится талантами других?

– Почему бы и нет, если это более выгодно? Почему тебе за твои таланты платят меньше, чем другим – за их отсутствие? Почему ты готов с этим мириться?

– Я не готов. Но такова природа вещей в существующем строе. Когда у нас будет народное правительство, всё переменится.

– Сомневаюсь.