Друзья и герои

Фиппс сердито уставился на нее, но Гарриет не отвела взгляда, не желая отступать. Гай счел нужным декларировать свою поддержку, но она была готова в любой момент объявить войну. Фиппс повернулся к ней спиной и спросил Гая:

– Правильно ли я понимаю, что назначение Пинкроуза тоже было своего рода сделкой? Как ему это удалось?

– Он дружит с лордом Бедлингтоном. Знакомы с Кембриджа.

– Ха!

Они ускорили шаг, согласно обсуждая что-то вполголоса. Уловив несколько слов, Гарриет поняла, что они вместе возмущаются тем, как в других странах подавляют левую оппозицию, что для них значило единственно допустимый образ жизни.

– Вы только посмотрите на них! – сказала она Алану. – Словно школьницы, которые узнали, что такое секс.

Алан улыбнулся, видя ее ревность, но не желая сопереживать ей. Он стал выискивать под ногами плоские камни и швырять их в волны, чтобы развлечь Диоклетиана. Пока пес носился вдоль линии прибоя, Гарриет заметила, что его позвоночник и тазовые кости болезненно выпирают под шкурой. Однако он не терял бодрости и весело скакал по песку, плескался в воде и нетерпеливо пыхтел, когда Алан останавливался.

– Думаю, дорогая моя, вы уже несколько проголодались, – доверительно произнес Якимов. – Я вот, например, очень даже. Где же мы будем обедать? Нам с вами надо серьезно над этим поразмыслить.

– Да, пожалуй.

Они надеялись перекусить в одном из прибрежных ресторанов, которые до войны славились лангустами и кефалью, но теперь все они были закрыты. Рыбы было довольно – не хватало рыбаков.

– Можно попробовать поискать в Пирее, – сказала Гарриет. – Должны же где-то питаться люди, которые работают в порту.

– Думаете, это лучшее, на что мы можем рассчитывать? – мрачно вопросил Якимов. – Я знаю, дорогая, сейчас нельзя жаловаться. Нехорошо. Надо думать о тех, кто на фронте. Но вашему бедному старому Яки это дается непросто. Я тоже занят важной работой. Мне нужно хорошо питаться. Мне, конечно, платят немного, зато регулярно. Впервые за много лет Яки удалось получить доход, но здесь невозможно достойно поесть ни за какие деньги.

– Это, конечно, тяжело, – согласилась Гарриет. – Но не забывайте, что вы приглашены к майору.

– Это правда. Там я планирую закусить. – Якимов повернулся к Алану. – А вы как, дорогой мой?

Алана, как и Принглов, пригласили на обе вечеринки. Он сказал, что решил поддержать миссис Бретт.

Гарриет взглянула на Гая и Фиппса, которые шагали, склонив друг к другу голову.

– Почему бы нам всем не поехать к майору? – сказала она.

Алан был шокирован:

– Нет, что вы, это невозможно.

С неба посыпалась мелкая морось, окутывавшая их лица, словно ледяная пыль. Со стороны эспланады кто-то шел – это был человек с рыбной корзиной, первый человек, встреченный ими после выхода из автобуса. Все они были голодны: это был еще не настоящий голод, но доставляемый им дискомфорт уже вошел в привычку. Пока человек шел им навстречу, Гарриет, хотя и говорила о чем-то другом, выжидающе смотрела на него. Он просто должен был идти к ним. В корзине у него должна быть рыба, и он непременно откроет свой ресторан – просто ради того, чтобы накормить их. Повинуясь (казалось) ее мысленному приказу, он подошел к дощатой хижине, отпер ее и вошел внутрь.

Алан вздохнул, словно думал о том же, что и Гарриет, и сказал:

– Кажется, нам всё же что-нибудь перепадет.

Охваченные тем же возбуждением, что и остальные, Фиппс и Гай поднялись по ступенькам и постучали в дверь хижины. Алан, Гарриет и Якимов с надеждой ожидали их внизу. Человек с удивленным видом выглянул наружу, но, когда Фиппс объяснил, что им нужно, улыбнулся и сказал, что прибыл из Турколимано[48], где ему удалось купить барабульки. Он жестом указал на стоящие на песке столы: сама хижина была всего лишь кухней.

Столы стояли под навесом и были загорожены ширмами, поэтому гости были укрыты от дождя, хотя и не от холода.

Из кухни запахло жареной рыбой. Якимов сгорбился и прижал руки к груди, словно молился. Остальные, нетерпеливо сглатывая, уставились на море, которое утратило все оттенки фиолетового и зеленого. Вдоль горизонта всё еще тянулась темно-синяя полоса, но бо́льшая часть водной поверхности приобрела желтовато-серый цвет. Дождь набирал силу; он стучал по крыше и мочил песок. Диоклетиан еще некоторое время носился по берегу, но вскоре принялся искать хозяина. Обнаружив его, он бурно отряхнулся и с энтузиазмом втянул ноздрями воздух.

– Полежи пока, – сказал Алан, и пес лег на песок. В его глазах был тот же голод, что и у них всех.

Разговор не клеился. Гарриет спросила Якимова, подают ли еще блины в Русском клубе. Он вздохнул:

– Что вы! Никакой больше икры, никакой сметаны, никаких блинов. Но иногда там подают осьминога. Вы любите осьминога?

– Не слишком.

Она боялась этих восьминогих чудовищ, но теперь была готова съесть всё что угодно: в армию стали посылать не только мясо, но и сердце, почки и печень, а гражданским оставались одни кишки, серые и скользкие. В городе тут же началась эпидемия дизентерии.