Друзья и герои

Под Новый год, когда пришла пора переезжать, Гай был так занят, что отказывался даже говорить о переезде. Он вернулся к работе, подобно тому как пьяница, бросивший было пить, вновь припадает к бутылке. Он упивался собственной занятостью.

Иногда он даже не дожидался завтрака. Когда Гарриет спрашивала, чем он занят целыми днями, Гай рассказывал, что составляет расписания, пишет планы курсов, принимает учеников и организовывает библиотеку. Но что же задерживало его в школе допоздна? Он встречался с учениками и помогал каждому выбрать оптимальный план занятий. Вскоре его загрузка должна была стать еще больше, поскольку начиналась подготовка к вечеру, который он обещал организовать для летчиков в Татое.

– Этот проект еще в силе?

– Разумеется.

– Твоим делам нет конца.

– Естественно, – бодро подтвердил Гай. – Это и есть работа учителя.

Когда Гарриет попросила его помочь с переездом, он только рассмеялся.

– Можно устроить это в обед или вечером, – предложила она.

– Дорогая, это невозможно.

Она погрузила их пожитки в такси. Автомобилю не удалось протиснуться в узкий проулок, ведущий к вилле. Госпожа Диамандопулу увидела, как Гарриет тащит чемоданы к двери, и весело спросила:

– А где же милый мистер Прингл?

– На работе.

– Бедняжка!

Госпожа Диамандопулу уже была готова уйти, но ей надо было дождаться мужа, который уехал в Афины по какому-то делу. Это была маленькая обаятельная женщина, которая умудрялась оставаться пухленькой несмотря на нехватку продуктов. Когда они познакомились, она держалась бесцеремонно и казалась раздраженной; теперь же перспектива отъезда привела ее в хорошее расположение духа.

Она настояла, чтобы Гарриет поднялась на крышу, которую нагрело полуденное солнце.

– Видите, как тут хорошо, – сказала она. – Весной вы увидите, как тут хорошо.

Под сетчатым навесом, оплетенным растениями, стоял мраморный столик. Госпожа Диамандопулу прикоснулась к листве, которая рассыпалась от прикосновения, словно сигарный пепел.

– Мой цветочек, – вздохнула она. – Как грустно оставлять его здесь. Сюда, садитесь сюда! Сейчас же не холодно, правда? Мы выпьем кофе и подождем моего мужа.

Она торопливо принесла поднос с чашечками, похожими на выеденные яйца, и медной туркой с кофе. Пока они потягивали сладкий черный кофе, она указала на дорогу, ведущую в Пирей, и на каменистый склон, защищавший крышу от морского ветра.

– С другой стороны река. Сейчас она маленькая, но когда пойдет дождь, река станет больше. Это Илисос. Знаете такую реку? Нет? О ней говорится у классических писателей. Это древнее место. Перед вторжением здесь было строительство, но теперь всё остановилось. Здесь тихо, словно в деревне. – Она снова вздохнула. – Как грустно уезжать!

– Но почему же вы уезжаете? – спросила Гарриет.

Госпожа Диамандопулу смерила ее испытующим взглядом, после чего решилась открыть истину.

– Мне снятся вещие сны.

– Вот как?

– Я расскажу вам. Вы знаете, par exemple[50], старуху, которая просит подаяние на улице Стадиум? Вся в черном, с искривленными пальцами?

Гарриет кивнула:

– Меня она пугает. Говорят, что она прокаженная, но это же неправда, так?

– Не знаю. Мне она не нравится. Сейчас расскажу. Мне снился сон. Мне снилось, что она бежит ко мне по улице. Я убегаю от нее… и вбегаю в аптеку. Она бежит следом. Я кричу, она тоже кричит. Такой ужас! Она сошла с ума. На следующий день я забыла этот сон. Сны забываются! Я иду по улице и вижу эту женщину, и когда она видит меня, то бросается ко мне. Мне это снилось, говорю я, и захожу в магазин. Это аптека – та же самая аптека! Люди внутри напуганы, и это те же самые люди! «Помогите, она сумасшедшая», – кричу я, и кто-то запирает дверь. Хозяин звонит в полицию. Я сажусь на стул, и меня всю трясет. Это было ужасно!

– И вправду ужасно. Но вы же не из-за этого уезжаете?

– Нет. Это был один-единственный сон. Мне часто такие снятся. Некоторые я забываю, но другие помню. Мне снилось, что сюда пришли немцы.

– В этот дом?

– Да, в этот дом. Я просыпаюсь и говорю мужу: пора уезжать. У меня в Спарте есть брат. Мы поедем к нему.

– Вы уверены, что это были немцы? Может быть, итальянцы?

– Немцы. Я видела свастику. Они спустились по дороге. Они стучали в дверь.

– А что было потом?

– Больше я ничего не видела.

– Но Греция же не воюет с Германией.

– Это правда. Но мы всё равно поедем в Спарту.

– Если сюда придут немцы, вы думаете, они не дойдут до Спарты?

– Об этом я ничего не знаю.

Гарриет впечатляло всё сверхъестественное, и этот рассказ встревожил ее, но госпожа Диамандопулу приняла ее уныние за безразличие и заявила:

– У вас, англичан, крепкие нервы!

Прежде чем Гарриет успела запротестовать, с дороги послышался автомобильный гудок, и госпожа Диамандопулу радостно вскочила.

– Это мой муж! Нам пора ехать!

Она побежала вниз, где господин Диамандопулос уже начал грузить вещи в машину.

Захваченная веселой суматохой отъезда, Гарриет позабыла об этом рассказе, но вскоре хозяева уехали, и она осталась в одиночестве – и в непривычной тишине.