Друзья и герои

И Бен, и Гай гордились своим непоколебимым материализмом, но Гарриет считала, что Бен наделяет высшие финансовые круги мистическим ореолом, а Гай держится за «Капитал» так же, как падре за свою Библию. Видя, как они преклоняются перед политическими тайнами, как иные пред Господом, она не могла считать их никем иным, кроме как неисправимыми романтиками. Их разговоры не имели никакого отношения к реальности. Ей было скучно. Бен Фиппс наскучил ей. Неужели настанет тот день, когда ей наскучит и Гай?

Когда-то ей хотелось, чтобы Гай завладел всей ее жизнью. Этот период быстро прошел. Вскоре она решила, что Гай, возможно, куда начитаннее и образованнее, но в реальной жизни она разбирается намного лучше. Гай обладал моральной силой, но эта мораль напоминала одно из викторианских чудес инженерной мысли – впечатляющее, но абсолютно устаревшее. Он верил в окружающих, но эта вера держалась на избегании фактов. Жизнь в его представлении была нежизнеспособна: ее необходимо было подпитывать фантазиями. Он был материалистом, но нереалистичным, а значит, по мнению Гарриет, сочетал в себе недостатки обоих подходов.

Спохватившись, что уже поздно, Бен Фиппс прекратил свои речи. Ему надо было возвращаться и писать репортаж. Гай с видом человека, который только что вспомнил о своих новых обязанностях, предложил вечером отвести Гарриет в кафе «Элатос».

– А у тебя какие планы? – спросил он Бена.

– Я присоединюсь, – ответил тот, – но сейчас мне нужно держаться поблизости от телефона.

Гарриет поняла, что Гай всё же решил завладеть ее жизнью. Но было уже поздно. И теперь в нагрузку к нему шел Бен Фиппс.

– Дорогой, я не понимаю, как ты выносишь его общество, – сказала она.

Гай был потрясен.

– Он невероятно интересный собеседник.

– Что ж, я не желаю его слушать. Особенно в нынешнем положении.

– Если бы его слушало больше народу, мы никогда не пришли бы к подобному.

– Что за ерунда!

Гарриет начала опасаться, что вышла замуж за человека, которого не в состоянии будет воспринимать всерьез.

– Кроме того, Бен знает, что происходит, – добавил Гай. – Он знает побольше многих. Он сказал, что британские войска высаживаются на Лемносе, и так и вышло. Теперь он узнал, что они движутся на материк. Не думаю, что твой друг Алан мог бы рассказать о подобном.

– Не сомневаюсь, что мог бы, но не стал. Полагаю, это конфиденциальная информация.

– Так вот, лучший источник конфиденциальной информации – это Бен.

В Афины прибыли важные гости. Для них открыли Парфенон. Бен Фиппс должен был освещать это мероприятие; он приобрел билеты и взял с собой Принглов. У ворот Беле стоял министр иностранных дел Великобритании; он улыбнулся Гарриет, когда она проходила мимо[65]. Гарриет улыбнулась в ответ этому моложавому, обаятельному, такому знакомому человеку и ощутила, словно сама Англия навестила их в изгнании.

Бен Фиппс молчал, пока они не поднялись на плато, после чего ухмыльнулся; глаза его иронично сверкали, всё его тяжелое, квадратное тело подергивалось – так ему не терпелось разрушить волшебство происходящего.

– Надо полагать… – начал он, но Гарриет перебила его:

– Молчите.

– Ваша жена из консерваторов! – недовольно сказал Бен.

– Ну что ты. – Гай приобнял Гарриет. – Она просто романтик.

– Это одно и то же.

– Я бы так не сказал. Романтики относительно безвредны.

Гарриет вывернулась из-под руки Гая и стала пробираться сквозь толпу офицеров и чиновников, которые собрались на верхушке холма, освещенного последними лучами вечернего солнца. Чарльза среди них не было. Она взбежала по ступеням Парфенона и остановилась между колоннами, глядя, как Гай и Фиппс шагают внизу; Фиппс в коричневом пальто тяжело топал по камням и напоминал бурого медведя.

Они решили пойти в музей. Пока они бродили по Парфенону, по ступеням с восточной стороны поднялся Чарльз в сопровождении двух офицеров. Он увидел Гарриет, после чего посмотрел на ее спутников, отвернулся и улыбнулся своим мыслям. Ни Гай, ни Бен Фиппс его не заметили. Когда они подошли к ступеням, Гарриет удалось украдкой обернуться, но Чарльз уже ушел.

В музее сохранилось немного экспонатов – достаточно, чтобы развлечь посетителей. Гарриет долго разглядывала изящно изогнутые шеи древних лошадей и думала: «Всё это неважно. Ситуация была совершенно невозможной».

Теперь это было позади.

Когда они вышли наружу, солнце уже село и все важные гости уехали. Последние офицеры брели в сумерках к воротам. За воротами они встретили Алана, который осторожно шагал по каменистому склону, и Бен Фиппс спросил:

– А что здесь делал главный?

Алан рассмеялся:

– Думаю, вы знаете не хуже меня.

– Он бы согласился дать интервью?

– Возможно.

– А где он сейчас?

– Вероятно, на полпути к Кипру.

– Спасибо, что сказали. Пойдемте, я вас подвезу.

Когда Бен высадил Гарриет и Алана у Бюро, Гай сказал, что заберет ее в семь вечера. Они с Беном поведут ее на ужин в «Бабаяннис».

Даже осьминог в последнее время стал редкостью. В «Бабаяннисе» подавали рагу из легких и мешанину из кишок, от которой Гарриет маялась несварением.

– И что с того? – говорил Гай. – Тут полно вина!