Друзья и герои

Налеты случались всё чаще; по словам Бена Фиппса, это означало скорые перемены. В некоторые дни в перерывах между сигналами воздушной тревоги сложно было добраться до Афин. В один из таких дней Гарриет, идя от станции метро, встретила в районе Монастираки два британских танка. Они остановились рядом с улицей Гермеса. Солдаты стояли возле своих машин.

Ночью выпал снег. Мостовые были мокрыми; темное сырое небо испускало синеватое сияние, сулившее новые снегопады. Однако над стеной сада выглядывало дерево в цвету.

Гарриет была не единственной, кто остановился, чтобы поглядеть на танки. Некоторых прохожих, казалось, озадачила песочная камуфляжная раскраска и маркировочные элементы в виде верблюдов и пальм. Гарриет это зрелище было знакомо; оно смутно тревожило ее, словно принадлежало какой-то давно позабытой жизни. Молодые англичане тоже словно явились из прошлого. Они казались похожими друг на друга: не такие высокие, какими она запомнила своих соотечественников, коренастые, с выгоревшими волосами и обветренными лицами. Увидев ее, они умолкли. Все они в этот момент вспомнили мир, из которого попали сюда, но от смущения ничего не сказали.

Вдруг Гарриет повернулась и зашагала дальше. В Бюро было оживленно, и даже мисс Глэдис разговорилась. Всем приходящим, включая Гарриет, она сообщала:

– Наши ребята прибыли! Наши ребята! Как чудесно! Я знала заранее, конечно. Уже давно знала. Лорд Пинкроуз упоминал между делом – намеренно, конечно. Он часто сообщает мне подобные вещи, чтобы продемонстрировать свое доверие.

Пришедший в Бюро Бен Фиппс не стал слушать эту речь до конца. Он сразу же бросился в отдел новостей, забыв закрыть за собой дверь, благодаря чему все услышали его громкий голос:

– Ну всё, мы бросили вызов бошам!

Бен только что вернулся из Пирея; по его словам, там разгружали корабли и сваливали груз прямо на ступени немецкого консульства.

– А миссия в курсе? – спросил Алан.

– Я позвонил им, но что они могут сделать? Греция не воюет с Германией; по крайней мере, пока что. А груз лежит у всех на виду. Итальянцы бомбардируют, военный атташе Германии ведет учет. Когда я приехал, он считал пулеметы. Кивнул мне и сказал: мол, wie gewöhnlich – zu wenig und zu spät[67].

– В самом деле? – спросил Алан.

– Было бы дьявольски смешно, не правда ли?

– Я хочу сказать, правда ли, что немцы наблюдают за разгрузкой?

– Абсолютная. Пойдите да убедитесь сами.

Алан положил руку на телефонную трубку, помедлил и убрал руку.

– Ничего уже не поделаешь, – сказал Фиппс. – Типичный военный провал. Но что с того? У нас нет ни малейших шансов.

– Я бы не был так уверен, – сказал Алан. – Просто удивительно, на что способен загнанный в угол человек. Но, как бы то ни было, лучше уж сражаться вместе с греками, чем бросить их на произвол судьбы.

Гарриет поддалась всеобщему возбуждению перед лицом грядущих событий и решила, что вправе написать Чарльзу. «Хочу вас видеть, – написала она. – Встретимся в час». Записку она отдала посыльному.

Чарльз ждал ее у бокового входа – напряженный, неулыбчивый. Опасаясь, что она поступила неразумно, Гарриет сказала:

– Я иду на Плаку. Пойдемте со мной?

Он молча последовал за ней сквозь толпу, высыпавшую поглядеть на британские грузовики и пулеметы.

– Потрясающее зрелище, не так ли? – сказала Гарриет.

– Для вас – возможно.

– Но не для вас?

– Для меня это означает лишь то, что я скоро должен буду уехать.

Они вышли на площадь, где когда-то жил Байрон. Перед маленьким кафе выставили столики, но посетителей разогнал ветер, который безжалостно трепал нежные ветви перечных деревьев. Здесь Чарльз внезапно спросил:

– Куда вы идете?

– К портнихе. Я надеялась, что вы поможете мне с переводом: я плохо говорю по-гречески.

Он побледнел и возмущенно уставился на нее.

– Так вы за этим меня вызвали? Просто хотели воспользоваться моими услугами?

– Нет!

Ее задела такая реакция. Ей казалось, что он воспримет ее просьбу как подтверждение их близости и сразу же поймет, что она всего лишь нашла предлог встретиться с ним.

– Разве вам не хочется что-нибудь для меня сделать?

Выражение его лица не переменилось. Несколько минут он молчал, словно утратил дар речи, после чего спросил:

– И где эта портниха?

– Здесь. Но это неважно. Пойдемте в «Зонар», посмотрим, не найдется ли там для нас бутербродов.

Не выражая ни согласия, ни несогласия, он пошел вслед за ней в сторону Университетской улицы. Будучи понятой неправильно, Гарриет не решалась заговорить снова. Поглядывая украдкой на суровый профиль Чарльза, она гадала, почему ее так влекло к этому холодному, отстраненному и гневливому незнакомцу. Это был бы идеальный момент для прощания с ним – но притяжение никуда не девалось. Даже видя, как он беспричинно закрывается, она всё же не находила в себе сил разорвать эти отношения.