Друзья и герои

– Неважно.

Кларенс пытался подозвать официанта.

– Мне пора, – сказал он суетливо.

– Еще рано! – запротестовал Гай. – Я же только пришел.

– Ты пришел почти час назад, – сердито возразила Гарриет, – и всё это время провел за другим столиком.

– Так почему вы не подошли?

– Нас не приглашали.

– А тебя надо приглашать?

Кларенс настаивал, что ему пора.

– У меня заказано место в ночном поезде. Нельзя его упустить.

– Ну хорошо, но мы же совсем не поговорили.

– Не из-за Кларенса.

– И я ничего не съел.

– Ты сам виноват, – заметила Гарриет.

– Дорогая, тебе обязательно ворчать? Кларенс здесь всего на один вечер.

– Мне пора, – простонал Кларенс.

– Ну хорошо. Не стоит волноваться. Мы с Гарриет проводим вас.

Якимов с радостью остался в одиночестве.

Евнух покинул свой пост. В его кресле сидел какой-то австралийский солдат и плакал. Возможно, его выгнали из клуба, или же у него не хватало денег на вход.

– Что случилось? – спросила Гарриет.

– Никто меня не любит, – всхлипнул он. – Никто меня не любит!

– Он пьян, – высокомерно сообщил Кларенс. Выйдя на улицу, он с деловым видом остановил такси, но, усевшись на заднее сиденье, тут же упал и заснул.

На вокзале действовала светомаскировка. В темноте высился поезд, который некогда был частью Восточного экспресса. Железнодорожные служащие носили при себе фонари или керосиновые лампы. Один из них принял Кларенса за британского офицера, который ранее потерял свой чемодан. Кларенса грузили в купе всем вокзалом. Не забыли и два чемодана, возможно также принадлежавших ему. Из окна спального вагона выглядывал еще один британский военный. Казалось, что они с Кларенсом – единственные пассажиры этого поезда.

Гай потряс Кларенса за плечо, пытаясь разбудить.

– Мы уходим, – сказал он. – Давайте попрощаемся.

Кларенс сбросил руку Гая и отвернулся к стене.

– Мне плевать, – пробормотал он.

– Мы можем что-нибудь для него сделать?

– Ничего, – ответила Гарриет. – Это всё тот же случай: «Никто меня не любит!»

Смотритель сообщил, что поезд сейчас отправится, и Гай неожиданно печально сказал:

– Возможно, мы никогда больше его не увидим.

– Ничего страшного. Эти отношения следует оставить в прошлом.

Но Гай был не в силах оставить какие-либо отношения в прошлом. Пока они шли обратно в Монастираки, он с сожалением говорил о Кларенсе, терзаясь, что так мало провел времени со старым другом, который так ценил его.

– Мне очень нравился Кларенс, – сказал он, словно говоря об умершем.

Гарриет и вправду казалось, что Кларенс давно исчез из их жизни и затерялся где-то в прошлом.

23

Март становился всё более весенним и приносил с собой чудеса. Британских военных было всё больше: они заполнили улицы новыми голосами, и вместе с ними в город пришло всё великолепие нового сезона. Военные были прекрасны в своем разнообразии. Из Пирея ехали грузовики с австралийцами, новозеландцами и англичанами, и греки кричали им с тротуаров:

– Итальяшкам конец! Когда растает снег, мы утопим их в море!

К полудню становилось по-летнему тепло. Каждый пустырь зазеленел, а почки на деревьях в мгновение ока обернулись цветами. Цветы были повсюду. Старые оливковые рощи на проспекте Кифисьяс, серые берега Илисоса, пустые глинистые земли вокруг дома Принглов – все эти места вспыхнули анемонами и маками, гиацинтами и люпинами, акантами и асфоделями. Афинские пустоши превратились в сады.

Цветочные магазины были забиты товаром, а улицы полны ароматов. Пусть не было еды – зато вокруг всё в цветах. Британским военным повсюду дарили бутоньерки, а в барах их угощали вином.

Раньше люди боялись прихода британцев. Поговаривали, что они не успеют сделать и выстрела: стоит им ступить на греческую землю, как на них падет гнев Германии. Однако они прибыли, а от Германии пока ничего не было слышно.

В Македонии таял снег. У греческих солдат открылось второе дыхание, и они возобновили наступление. Каждый день приносил с собой вести о новых победах. Тот факт, что немцы оккупировали Болгарию, ничего не значил. Этот праздник филоксении в разгар весны разбудил былые надежды. Стали говорить, что Муссолини свалял дурака. Зачем немцам открывать еще один фронт только ради того, чтобы спасти репутацию дуче? Вероятно, немцы наслаждались происходящим так же, как и греки. В Афинах обещали, что к Пасхе будет одержана победа, а к лету наступит мир.

Британские военные ходили, где им вздумается. Хозяева кафе не желали соблюдать правила, обязывавшие не допускать смешения офицеров и низших чинов, а военная полиция была не в силах уследить за всеми.

Сами греки не жаловались. Они ждали этой суматохи и теперь наслаждались ею. Что же до потерь – этого следовало ожидать в городе, полном иностранных военных. Они считали все расходы своим участием в общем деле. Когда австралийцам запретили покидать бараки, греки негодовали. Негодовала и миссис Бретт. В столовой она рассказала Гарриет, как ее взбудоражила встреча с мужчинами, которые вели себя «сообразно своей дикой натуре».