Дубовый листок

После литургии был торжественный молебен, и, наверное, в соседних аулах было слышно, как гудели новые колокола в Абине и пели солдаты. Отец благочинный был в ударе: провозгласив «многая лета» христолюбивому воинству, он вдруг возопил великим голосом «многая лета» порфироносному атаману всея Руси! — придумал новый титул императору.

Мы засмотрелись на крестный ход. Отец благочинный чувствовал себя, как на небесах. В сияющих золотом ризах порхал вокруг новой церкви и кропил ее стены святой водой, а затем вознамерился покропить и нас, но помешали шапсуги! Решив использовать удобный момент, они набросились на наши табуны. Но мы вовремя спохватились. Молебен закончился картечью.

Глава 69

Перед пасхой из моей роты сбежало двое солдат, оба поляки — Войцех Будзиковский и Казимеж Тынкаж. Я ломал голову, почему? Казалось бы, в моей роте им жилось не так плохо. Чего же я недодумал, чего недоглядел? Но как ни думай, беглых не вернешь! Как ни расстраивайся, еще такой случай — положено мне сесть на гауптвахту.

Подполковник Левкович был удручен не меньше. В это время бегство солдат приняло такие размеры, что начальство разрешило принимать беглецов обратно без наказания. Об этом были написаны воззвания, и их усердно распространяли за Кубань через приезжавших на базары и через верных людей.

На троицу в Екатеринодаре была традиционная ярмарка. Генерал Рашпиль решил допустить на нее всех черкесов. В предшествовавшие годы на ярмарках бывали только дружественные русским племена. Начиная с 1842 года на Кубани не переводилась саранча. Она пожирала посевы и у нас, и у горцев, последние жестоко голодали. Поэтому допуск на ярмарку всех был для черкесов большой радостью, ведь они могли приобрести провиант! Русским же было важно еще раз показать черкесам, что они вовсе не хотят жить в вечной вражде.

Группа тенгинцев тоже поехала на эту ярмарку вместе с подполковником Левковичем. У многих были поручения от товарищей, а подполковник собирался еще закупить партию бурок и папах.

Когда мы подъехали к Екатеринодару, ярмарка уже началась. Несмотря на это, черкесы все прибывали и прибывали. Среди них были шапсуги, натухайцы, абадзехи, темиргоевцы, бесленеевцы и, кажется, даже убыхи. Неподалеку от моста их встречал старшина, низко кланялся, приглашал дорогих гостей. Около него собрались зеваки, и все улыбались своим вчерашним врагам. Один черкес вдруг остановил арбу, слез и начал ее поворачивать обратно. Какой-то армянин подошел к нему, заговорил, а потом взял за руки и начал горячо в чем-то убеждать. Подошел и старшина, спросил армянина, что случилось.

Тот объяснил, что черкес решил вернуться в аул.

— Говорит, его предостерегали: «Не езди! Русские все равно заберут. Они нарочно сделали ярмарку, чтобы заманить голодных черкесов». Вот увидал вас и испугался.

Старшина засмеялся, ободряюще потрепал черкеса по плечу.

— Сегодня ты кунак. В плен никого не возьмем. Поезжай, сатуй на здоровье.

И он показал черкесу на толпу, собравшуюся в отдалении, откуда доносился веселый гул.

На площади черкесам отвели особое место — напротив белых казачьих палаток. Тут и там расселись слепцы, распевая Лазаря, сновали мальчишки, приглашали зрителей фокусники. Рядом заливалась гармонь, в стороне ревел скот…

— Горько и смешно, — сказал подполковник Левкович, глядя на скопище черкесских арб. — Право же, такое возможно только в России! Вчера эти молодцы подстерегали нас за каждым уступом, горя желанием убить, а сегодня бродят здесь как друзья и накупают себе провиант. Наедятся и в благодарность с возросшими силами набросятся на нашего брата!

— Вы думаете, господин подполковник, они не сумеют оценить это отношение? — спросил я.

— Боюсь, что нет. Посчитают нас дураками. Сколько было таких примеров! Но… одна надежда есть — и камень подтачивается каплями. Доживем ли мы до этого времени? Россия, конечно, империя, колониальные замашки и ей не чужды, но эти замашки совсем не похожи на американские или английские… Янки выгоняют и истребляют индейцев, англичане в Австралии и Новой Зеландии — туземцев, а Россия борется с черкесами как с равными и, победив, дает им хорошие земли… А Индия?.. Разве там встретишь индуса, пашущего рядом с англичанином?

— Захотели вы, чтобы англичанин пахал! — сказал, подходя к нам, какой-то офицер Кабардинского полка. — Англичане ходят по пашням и хлещут рабов.

Все засмеялись. Левкович увидел бурки и отправился их покупать. Разошлись и остальные. Мне пришла мысль купить Виге и Вере Алексеевне нарядные чувяки, и я пошел их искать.

У одной из палаток в тесном кольце черкесов и русских плясал под гармонь молодой кубанский казак. Он плясал здорово, и черкесы пришли в восхищение. Глаза у них блестели, они выкрикивали:

— Яхши, урус! Яхши!

— Идем танцевать со мной! — Казак схватил за руки молодого джигита и повлек в круг.

Заиграли лезгинку. Джигит недолго стеснялся. Как это было красиво.

«Может же быть, чтобы все народы были дружны!» — подумал я, расчувствовавшись, и вспомнилась мне мечта Одоевского:

Боже! Когда же сольются потоки