Дубровский. Дело князя Верейского

— Нет, это Харлов винокурением увлёкся. Хотя сам он и не охотник выпить. Как сидр делать, у поляков выведал, когда бунт Костюшко усмирял под началом Суворова. А тут оказалось, что арбатовские яблоки — весьма подходящее сырьё для этого напитка. Рекомендую, к моему удивлению, не хуже нормандского, — с этими словами Василий Михайлович подал стакан Толстому и с улыбкой добавил, — Фёдор Иванович, вы так быстро и со знанием дела отвели каждому его роль, что показалось, что у вас есть театральный опыт.

— Все мои театральные знания ограничиваются посещением премьер и ухаживаниями за хорошенькими актрисами. Хотя нет… В который раз, Василий Михайлович, удивляюсь вашей прозорливости. Ведь и правда, имею некий опыт ломать комедию. Есть желание, могу рассказать.

— Сделаете одолжение.

— Это на Алеутских островах случилось.

— Извините, прерву, я как-то задавал вам вопрос, но вы тогда от него отмахнулись. Это правда, что вас алеуты хотели своим вождём избрать?

— Если быть точным, то женить на дочке вождя. Вокруг этой истории столько анекдотов ходит, что я порой уже и сам не знаю, что из них правда, а что нет. У алеутов не из праздности задержался. Хотя чего таить, их обычай уступать гостю на ночь свою жену пришёлся по душе только что списанному на берег матросу.

Приятные воспоминания заставили графа улыбнуться. Он машинально хлебнул сидра, и тут же выражение довольства сменила мина человека, жующего лимон.

VII

Отставив стакан, Толстой продолжил свой рассказ:

— Так вот, решил оказать услугу начальнику канцелярии Российско-американской компании Кондратию Рылееву. Я уже как-то говорил, что мы с ним приятельствовали. Сами они в столице имели представление том, как обстоят дела на русских землях Америки, только из докладов. А понаписать что угодно можно, бумага-то, она всё стерпит. Два месяца я мотался по островам, общался и с русскими промышленниками, и с алеутами, конечно. С последними даже больше. Уж больно интересный народ.

— Да уж, с такими-то обычаями, — подтрунил князь.

Толстой кивнул, хотя мыслями уже унёсся дальше.

— Да, обычаи преинтереснейшие. В одном из них мне и пришлось играть роль дьявола.

— Фёдор Иванович, не по-христиански это, — только и нашёлся что сказать хозяин и тут же, вспомнив про бороду корабельного батюшки, припечатанную сургучом к палубе, снова улыбнулся.

— В тех краях это не имеет ровным счётом никакого значения. Да и христианин из меня в самом деле никудышный. Так вот на острове Уналашка мне довелось участвовать в обряде куган агалик, в переводе — являются дьяволы. Исполняется с целью сильнейшего воздействия на жен для удержания их в послушании и верности, а дочерей для научения добродетели. Тайна действа известна одним только взрослым мужчинам. Хранят её под угрозой смерти, не смея открывать ни жене, ни матери, ни любовнице. В противном случае, ничто и никто не может спасти предателя, даже отец сына и сын отца может и должен убить безнаказанно, если узнает, что тот передал эту тайну женщинам. Посвящают в это таинство молодых алеутов при достижении совершеннолетия.

VIII

— Вы меня заинтриговали, граф, давайте уже к сути! — Верейского неожиданно для его самого увлекла эта история.

— Когда алеуты видят надобность данного представления, то заблаговременно распределяют каждому роли и место в действе. Утром в день обряда одна часть мужчин, коим надлежит представлять дьяволов, уезжает из селения на два дня, а то и более под видом добычи зверя.

Те, что остаются дома, с наступлением позднего вечера вдруг с тревогой и испугом начинают прислушиваться. Изображают предчувствие чего-то худого и тем наводят страх на женщин. Вот один мужчина осмеливается выйти на улицу, но тут же вбегает назад и говорит в величайшем страхе и ужасе: «Скоро явятся дьяволы!».

Спустя некоторое время после этого на улице возникает необыкновенный шум. Тогда мужчины избирают храбреца и отправляют узнать, что там происходит. Тот сразу же возвращается назад и говорит в величайшем страхе и ужасе: «Скоро явятся дьяволы!». Тут же на улице со всех сторон начинаются стуки и шум, так что кажется, что юрта вот-вот рассыпется в прах. И вместе с тем слышны необыкновенный рев и крики отвратительными голосами. Тогда все мужчины приготавливаются к обороне, говорят друг другу: «Держись! Крепись! Не поддавайтесь!». И тут кто-то страшный, необыкновенного роста, с ужасным свистом и ревом спускается в юрту из дымного отверстия в крыше.

Страшилище — человек, нарядившийся в травяное огромное чучело. Тогда мужчины кричат: «Скорее гасите огни!». И как только делается темно, то в юрте и вне её начинается ужасный стук, вой, писк, свист, крики. Такая кутерьма продолжается, пока будто бы мужчины не одолеют чертей и не выгонят их вон. Потом пускаются в погоню за нечистью с таким же шумом и криками. Но вот помалу всё затихает и, наконец, смолкает.

IX

— Да уж, таким артистам впору в Comеdie-Française лицедействовать, — отозвался Верейский.