Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея

— Погоди, — Ящер метнулся из-за спины Медведя, и Олга почувствовала укол в плечо. Мышцу скрутило так, что в глазах потемнело и под веками запрыгали шальные искры. Она еще некоторое время пыталась уцепиться за рвущуюся ткань реальности. Тело стало вялым и непослушным настолько, что она могла участвовать в собственных действиях лишь как сторонний наблюдатель, и всякая попытка повлиять на ход событий вязла в густом киселе, что окружил ее разум.

— По-моему, это было лишним, — произнес Сокол.

Бурый потянул за цепочку, что держала ошейник:

— Вставай, Змея. Поползешь своим ходом.

Через час пути йоки устроили небольшой привал у ручья: напиться и умыться — день выдался на удивление знойным. Олга, что молча плелась, ведомая, как собачонка на поводке, села на бережку, опустив стертые оковами ноги в ледяную воду, и никто бы не заметил неладного, если бы она, потеряв сознание, не рухнула лицом прямо в воду.

Сокол усадил икающую пленницу под деревом, хмуро вглядываясь в глупую улыбку и мутные, серые от дурмана глаза.

— Кажется, я переборщил, — склонившись над Олгой, озадаченно проговорил Ящер.

— Как всегда, — холодно произнес Пернатый, внимательно изучая ступни девушки. Лысый зло хмыкнул, но сдержался:

— Это странно! Обычное успокоительное, чуток подавляет агрессию. Я пичкаю зельем молодняк, и ничего такого с этими болванами не происходит.

— На то они и болваны… Намма50, глянь на это!

Сокол приподнял браслет на ноге, обнажив стертую до мяса лодыжку.

— Что за черт? — удивленно прогудел Медведь, рассматривая желтые сухожилия.

— Я тоже никогда подобного не видел, — Пернатый огладил короткую жесткую бородку. — И на шее, глянь, будто каленым железом прижгли, сплошные волдыри. Разве что руки еще более-менее.

— Дух запечатан. Неужели он чувствует… оковы?

— Быть может, они уже едины: Змей и девчонка? — высказал свое предположение Ящер. — Сколько лет она живет при Лисе?

— Сколько лет она вообще живет? — задумчиво произнес Сокол. — Возможно, оракул был прав, когда говорил об осторожности…

— А, может, врал, — резко одернул его Медведь, — это у них в крови — ложь и увертки. Перевяжи раны и возьми ее на руки, мы и так уже здесь задержались.

Пока Сокол рвал рубашку и снимал оковы, чтобы обработать раны, Змея, как завороженная, наблюдала за его движениями, не отрываясь ни на миг. Это внимание слегка нервировало йока, выводя из душевного равновесия, которое, судя по всему, давалось ему с немалым трудом. Он время от времени тревожно поглядывал на ее расширенные до предела зрачки и ловил себя на мысли о том, что опасается этой девушки.

— Лысый придурок, — тихо ругнулся он, поминая Ящера с его зельем. И тут она учудила — нежно коснулась его щеки ладонью и прошептала, игриво оскалив острые, длиннее обычного клыки:

— Ты почти живой. Что с твоею печатью, милый?

Велико было желание вскочить и броситься прочь, но Сокол сдержал порыв трусости, глубоко вдохнул и огляделся, проверяя, не слышал ли кто ее слов. Не слышали. Змея же опять погрузилась в полудрему, закатив глаза и безумно улыбаясь. Именно тогда Пернатый понял, что вся эта затея с пленением Великого Духа не принесет клану и, в частности, ему ничего, кроме больших неприятностей.

* * *

Поселение клана находилось в самой чаще, там, где никогда, даже во времена Белграда, люди не возводили стен, сохраняя лес в первозданном виде. Прогалина, окруженная со всех сторон могучими стволами древних гигантов, была надвое рассечена серебряным бичом ручья, вдоль которого рядком, словно на парад, выстроились одинаковые срубы под тесаными крышами. В деревне была всего одна широкая мощеная улица, которая заканчивалась аккуратной площадью с мраморным колодцем по центру. Общинный дом, куда привели Змею, стоял там же: длинное приземистое строение, поднятое на сваи, было охвачено по периметру галереей, множество окон свидетельствовало о нежилом характере помещения, а каждая пядь дерева в этом доме была пропитана запахом свежей крови.

Олгу оставили в большом зале, закрепив цепь в железном кольце, что торчало из пола прямо по центру. Она уже немного пришла в себя после зелья, что вколол ей Ящер, и испуганно озиралась, оглядывая йоков. Те собирались в общинном доме на совет, и каждый входящий, видимо, считал своим долгом подойти поближе и поглазеть на пленницу, чтобы после отойти в сторону с удивлением и разочарованием на лице и произнести тихо, но так, чтобы слышали товарищи:

— И это — Великий Дух? Чумазая девка, объятая страхом?!

А Олге и впрямь было не по себе в окружении этих сильных и безжалостных мужчин. Запах крови кружил ей голову пуще полынного дурмана, и она, как ни пыталась, не могла преодолеть ужас, что своими холодными щупальцами проникал в самые потаенные уголки ее сердца и холодил до зубовной дроби. Когда зал заполнился до предела, она больше не смогла терпеть и сжалась, уткнувшись лицом в колени и закрыв уши руками, потому что чувствовала себя в утробе огромного чудовища, что собралось переварить ее на обед, и вкус его жертвы будет пропорционален мукам, что она испытает за часы своей агонии.