Духота

Преподобный Серафим родился в Курске, жил всего двести лет назад. Причислен к лику святых, благодаря усилиям благочестивейшего императора Николая Второго. Что необычно в этом стяжателе Духа Святаго, что привлекает к нему наши огрубелые сердца? То, что он отроком упал с колокольни и остался жив? Или то, что кормил в лесу медведя, как преп. Сергий Радонежский? То, что отвечал на приходящие к нему письма, не распечатывая конверт? То, что сам выдолбил себе из дерева гроб и держал домовину в сенцах? Или, наконец, что терпел притеснения от своего духовного начальства, со стороны игумена, который из-за собственной ограниченности не понимал, зачем подчинённый ему иеромонах то удаляется в дремучую чащобу и живёт в голой избе наедине с Богом, то прячется в затвор, в келью при монастыре. «Часто Божественное Провидение позволяет, чтобы примерные люди изгонялись из лона христианства в результате безудержных интриг слишком плотских людей», – сетовал в своё время отец Церкви Блаженный Августин.

Чем же всё-таки для нас ценен человек, который состарился над чтением Священного Писания, который двенадцать раз сподобился лицезреть наяву Пресвятую Деву Марию, которого церковная администрация даже спустя сто лет после его успения не хотела видеть в сонме святых, который всех приходящих к нему и нас сегодня приветствует тысячелетним возгласом: «Радость моя! Христос Воскресе!»?

Он дорог нам своим учением о стяжании Духа Святаго, одной из самых замечательных страниц православной мистики. Преподобный Серафим учил: «истинная цель нашей жизни есть стяжание Святаго Духа. Пост же, бдение, молитва, милостыня и всякое Христа ради делаемое добро суть средства для накопления Духа Божьего».

«Лишь только ради Христа делаемое добро приносит нам плоды Духа Святаго, всё же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не предоставляет, да и в здешней жизни благодати Божией не даёт».

Добро, ради Христа содеянное, всегда радовало Саровского чудотворца. Он был постоянно благостно спокоен и весел. Мы склонны осуждать человека, если заметим, что лицо его озарено в храме улыбкой. Непотребный смех, говорильня в церкви – кощунство, но радость и веселие во Святом Духе вытекают из глубины христианства, ибо оно жизнеутверждающе, соткано из всевозрастающей надежды, полно сильных переживаний, стремлений, восторгов, полно солнца! Преподобный Серафим наставлял: «нет повода нам унывать, потому что Христос всё победил! Веселие не грех, оно отгоняет усталость…, сказать слово ласковое, да приветливое, да весёлое, чтобы у всех пред лицем Господа дух был всегда весел, а не уныл был, вовсе не грешно». Здесь он созвучен ранним отцам Церкви, особенно Ерму, который в книге «Пастырь» писал: «Итак, облекись в радость – средоточие божественных наслаждений… Ибо всякий человек в радости творит доброе и мыслит справедливое, бросая себе под ноги уныние… Молитва унылого не имеет силы вознестись к престолу Божию… Итак, очисти сердце твоё от злого уныния, и будешь жить для Бога».

Говорят, Серафим Саровский как-то был в поле. Окинул взглядом Курское раздолье, колосящееся хлебом, перекрестил землю и сказал: «Никогда голода не будет».

Никогда не будет духовного голода на Курской земле и по всей России, пока сияют невечерним светом имя и дела убогого Серафима!

Аминь.

Нищие духом

«Блаженны нищие духом…»

С какой «нежной придирчивостью, трепетным беспокойством, упорным сравнением» всматривается человек в первую заповедь блаженств, дарованных нам Христом и звучащих на каждой литургии!

С одной стороны, Церковь – океан духа, россыпи духовного жемчуга, с другой – самое ценное в ней: голь перекатная, нищета духа. Кто отвалит нам камень от сей тайны? Как понимаем мы, христиане, первую строку блаженств и как относятся к ней люди, чуждые Богу?

Традиционное православное толкование первой заповеди сводится к тому, что верующий должен денно и нощно помнить пред Господом о своём ничтожестве. Человек – прах, трава, сегодня цветёт, а завтра сечётся и вметается в печь. Расстояние между Творцом и тварным созданием, впрочем, не такое, как между звёздными галактиками, а, скажем, как между горшечником и глиной.

Противники Церкви с раздражением заявляют: первая строка блаженств крайне унизительна для достоинства человека. Нищета духа трактуется ими не как рычаг смирения, а как духовная ограниченность, эмоциональная тупость, интеллектуальная недалёкость.

Чтобы разобраться, кто прав или нет, нужно помнить, что в христианстве всё необходимо расценивать с точки зрения троичности, вовлечённости человека в жизнь Святой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троицы.