Духовная безопасность нас и наших детей

Человек ясно сознает, где его собственные мысли, а где всеваемые в него чужие. Но весь эффект впереди. Вражеские помыслы часто уверяют, что если человек не уступит и не соизволит им, то они не отстанут. Он не уступает и продолжает молить Бога о помощи. И вот в тот момент, когда человеку кажется, что действительно, может быть, борьба эта бесконечна, и когда он уже перестает верить, что есть же такое состояние, когда люди живут спокойно и без таких мысленных мучений, в это самое время помыслы сразу пропадают, вдруг, внезапно… Это значит – пришла благодать, и бесы отступили. В душу человека проливаются свет, мир, тишина, ясность, чистота».

«Этап определения правильного духовного диагноза» – это, порой, «не менее, а, вероятно, даже более ответственный» шаг, – полагает доктор Д. Мелехов, – «чем только психиатрический диагноз. Это – определение духовного уровня развития, которого достиг человек, выяснение глубоко скрытого в тайниках души его отношения к Богу и ко греху и способности его сопротивляться силе греха. Здесь необходима компетенция умного и опытного человека, который имеет опытный дар – как присущую ему способность духовной прозорливости или как результат обобщения духовного опыта. Апостол Павел это называл различение духов (discretio spiritum) и перечислял его среди даров духа, различных действий духа и служений слово мудрости, слово знания, вера, исцеления, чудотворения, пророчества, различения духов (1 Кор. 12, 8–10)».

Согласно замечанию святителя Луки (Войно-Ясенецкого), если мысль одного человека таинственным образом сообщается мыслям других людей (проекция?), то и в духовном мире «мы не изолированы» друг от друга, «мы в неведомой связи со всеми людьми. И несомненно, есть истина в том, что называют «духом толпы»…

Разве не ясно, что поток злой энергии, злого духа изливается в наше сердце и мозг, когда видим мы искаженное ненавистью лицо врага нашего, мечущие искры глаза его и сжимается в страхе сердце наше? Тихим сладостным потоком изливается любовь матери на прильнувшего к ее груди ребенка, страстное чувство супруга – на горячо любимую жену. Тихим и радостным светом озаряется душа человека, всегда творящего дела любви и милосердия, когда коснется ее благодать Божия?».

Для кого-то «духовность» – это «общекультурные», «общечеловеческие ценности». Некие идеалы, сокровищница творческого гения, которые выражают собой нравственные и эстетические нормы человечества. Врожденная творческая способность (свойство) человека воплощать в жизнь свой нравственно-эстетический потенциал. Для кого-то это – мистическая «первооснова мирового бытия», предшествующая возникновению всех вещей. В психологии под психикой имеется в виду человеческая психофизическая индивидуальность, для Юнга «дух» и «архетип» – безличное психическое образование коллективного бессознательного. Но в религии «духовность» – это, прежде всего, причастность «духу», то есть личностная направленность индивида, которая, конечно, в определенной мере зависит от его психической данности, темперамента и акцентуации характера.

Расстройство поведения, согласно замечанию M. Spero, – это нарушение по-ведения, или «процесса быть ведомым» кем-то или чем-то. Человеческая «духовность» – это прежде всего реальное указание на существование «духовного мира», связь с ним человека и, что важно, принадлежность человека этому миру. Ряд исследований в области клинической смерти позволяет достаточно твердо полагать, что смерть – это не просто «физическое угасание». А если так, то, может быть, не так-то и «безопасно» – умирать?

А общество, тем временем, как правило, нивелирует религиозные вопросы. И вот здесь, как прав Фрейд, должно быть, включается некая разновидность психологической защиты. По мысли А. Маслоу, «за страхом что-то узнать на самом деле лежит страх перед действием, страх тех последствий, которые это знание принесет, страх ответственности и связанных с ней опасностей. Чаще бывает легче чего-то не знать, потому что, как только вы это узнаете, вам нельзя больше отсиживаться и приходится действовать».

Профессор И.А. Ильин замечает, что в связи с умалением чувства духовности, неспособности к переживанию религиозного опыта, «в человечестве поколебалось и чувство ответственности. Это чувство есть вернейший признак духовности. Человек, умеющий трепетно и благоговейно предстоять, сумевший утвердить свое духовное достоинство через жажду священного и познавший радость верного ранга, уже научился чувству ответственности и вступил в сферу религиозного опыта, совершенно независимо от того, принял ли он какой-либо догмат или остался с протянутой и пустой рукой.