Духовный символизм Ф. М. Достоевского

Итак, христианская идея спасения причину спасения видит в живом Боге, Личности Иисуса Христа, Который, умаляясь до позорной крестной смерти, выкупает тем самым человека у греха и спасает его. Как говорят Св. Отцы Церкви, Бог умер для того, чтобы человек воскрес.

Как можно заметить, парадоксальная идея жизни через смерть раскрывается в судьбе каждого из братьев, но только Алеша не обманывается в своих чаяниях. Ожидаемые же его братьями восторг и новая жизнь оборачиваются отчаянием. Таким образом читатель убеждается, что только Христос не обманывает.

Наряду с уровнем сознания братьев Карамазовых, каждый из которых исповедует свою веру, в романе есть более глубокий уровень, объединяющий их – это уровень отношения к Богу. Таким образом, каждая из сюжетных линий, связанных с братьями, со всей своей глубиной, со своим метасюжетом, имеет еще одну логику, общую для всех сюжетных линий, логику евангельского сюжета последних дней Спасителя.

Идея спасения, идея жизни через смерть, как мы увидели, реализуется в жизни братьев Карамазовых. И только в христианстве, как убеждает роман, в полной мере исполняется идея жизни через смерть, ибо только во Христе смерть оказывается чреватой рождением.

Слова Спасителя из Евангелия от Иоанна, использованные Достоевским в качестве эпиграфа, наполнены конкретным смыслом: Иисус Христос говорит здесь о Себе, о Своей крестной смерти и о Воскресении, о Страшном Суде, который предварительно уже совершается в земной жизни. Так понимает проповедь Спасителя и конкретно эти Его слова Церковь, соединяя в богослужении накануне Вознесения текст Евангелия от Иоанна с текстом из книги Деяний Апостолов, где апостол Павел благовествует язычникам Христа распятого и воскресшего (Дн. 17: 22–28).

Афиняне называют учение Павла странным. Странным же называет автор-повествователь Алешу, главного героя романа «Братья Карамазовы». Эпиграф, напомним, представляет собой отрывок из проповеди Христа, обращенной к язычникам. Эти две детали и тот факт, что история духовного возрастания первоначально язычника Дмитрия Карамазова занимает значительное место в романе, позволяют сделать вывод: писатель сознавал контекст эпиграфа и переносил духовную ситуацию, обозначенную в Евангелии, в современность. Мир, к которому он обращается, мир языческий, потому и Алеша странен. И как в то время, когда Спаситель обращал свою проповедь к миру, мир был, в основном, языческим, таким же он остался и сейчас, когда современники Алеши ищут истину и не подозревают о близости Христа.

В свете христианской идеи спасения внутренний мир героев раскрывается в полноте духовного содержания. В стиле духовного символизма внутренний человек каждого из персонажей символически выявляется в романе не только через реплики героев, но и через романные события, через аллюзии на евангельские и литературные сюжеты.

Особую роль здесь играют реминисценции на евангельские притчи. Ф. Тарасов в статье «К вопросу о евангельских основаниях «Братьев Карамазовых»» указывает на художественное воплощение в романе двух притч – притчи о семени и притчи о винограднике. Притча о семени, например, раскрывает внутренний мир братьев Карамазовых в его духовном содержании. Семя означает слово Божие, а почва – душа человека. Семя, упавшее при дороге, означает слушающих слово Божие, к которым приходит дьявол и уносит слово из их сердец. Таковым в романе оказывается Павел Смердяков. Сердце Ивана – это каменистая почва, которая символизирует тех, кто с радостью принимает слово Бога, но которые не имеют корня и временем веруют, а во время искушений отпадают. Семя, упавшее в терние, означает тех, у которых слово Божие подавляется житейскими страстями. Таково сердце Мити. А добрая земля – это сердце Алеши – означает тех, кто, услышав слово Божие, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении [Тарасов, 1994, 63–66].

В рамках нашего исследования более подробно мы рассмотрим внутреннего человека Мити и Ивана, так как их внутренние миры раскрыты в романе наиболее полно.

Свт. Игнатий (Брянчанинов) в книге «Современное приношение монашеству» приводит свои переводы из творений прп. Марка Подвижника. То, что прп. Марк говорит о духовных болезнях человека, возрожденного крещением Христовым, являлось, представляется, актуальным и для художественного мышления Достоевского. В частности, это касается создания образов Дмитрия и Ивана. Прп. Марк пишет о том, что история грехопадения Адама и Евы есть символ грехопадения, происходящего в духе человека после возрождения его в таинстве крещения: «Душа! когда услышишь о преступлении Адама и Евы – понимай его так: в начале подверглись ему собственно они; ныне же подвергаемся ему в духе мы, я и ты» [Игнатий (Брянчанинов), 2014, Творения, т. 4, 159].