Дурная кровь

Ты должна была знать, что это произойдёт. Что Кэсси вспомнит. Колесо крутится. Брошены кости.

Ещё немного и Владыки прикажут тебе вынести решение.

Ты не показала слабости, когда Пятерка рассказал тебе о приезде твоей дочери в Гейтер. Ни намёка на то, что слова угодили в цель. Но в последовавшие за этим часы, ты чувствовала перемену, чувствовала, что вот-вот станешь кем-то другим.

Чем-то другим.

Когда аколит — уже не ученик, но ещё не Владыка — приходит за твоим одобрением, приходит добавить к коллекции на твоей шее ещё один бриллиант, ты готова.

Он молод. Он хочет твоего восхищения. Ты можешь его использовать.

Ты слушаешь. Подталкиваешь его. Ты опускаешь ладонь на его грудь и ощущаешь символ — крест в окружении семи кругов. Ты шепчешь на ухо аколиту.

Ты шепчешь: Ты могуществен. Ты будешь среди них лучшим, если будешь правильно выбирать цели. Ты предлагаешь ему бессмертие. Но только если он будет достоин. Только если он сделает, как ты скажешь.

Лорелея содрогнулась бы от твоих слов — от твоего плана. Но Лорелеи здесь больше нет. Кэсси нужна не Лорелея.

Ей нужна Пифия.

Ей нужно чудовище.

Ей нужна ты.

ГЛАВА 37

Догнав нас, агент Стерлинг отправила назад в отель всех, кроме нас с Дином. Я рассказала ей о своём плане. Она заставила меня обдумать все «за» и «против». Заставила повторить его снова и снова. Она выслушала мои доводы и, наконец, согласилась. Мы втроём отправимся в причудливый голубой дом, где я провела год из своего детства. Если не произойдет никаких непредвиденных обстоятельств, я попрошу нынешнего хозяина дома позволить мне осмотреться внутри. Если нам повезет, возможно, нам удастся восстановить ещё несколько воспоминаний.

Со временем агенту Стерлинг может прийтись раскрыть своё прикрытие и отправиться к Кейну Дарби в качестве агента ФБР. Со временем мы сможем напрямик допросить его о Найтшэйде и моей матери. Но пока что мы должны были узнать, с чем мы имеем дело. А эта информация скрывалась в моём сознании.

— Я бы сказал тебе, что ты не должна этого делать, — пробормотал Дин, когда мы увидели дом, — но я знаю, что ты должна.

Меньше года назад мы с Дином стояли у дома, в котором он вырос. Мы опустились на колени в пыли и искали инициалы его матери на потрепанном от непогоды заборе. Тогда я даже не догадывалась, что однажды он отплатит мне тем же.

— Возможно, стоило взять с собой Таунсенда.

Слова Дина заставили меня изогнуть бровь.

— Чтобы его непристойные комментарии разрядили атмосферу? Или чтобы он мог сказать, что именно я чувствую?

Дин очень осторожно подбирал слова.

— Тот ответ, в ответ на который я не получу речь о том, что ты можешь о себе позаботиться.

Я фыркнула и подошла к крыльцу. Когда я поднималась по ступенькам, вторая ступенька скрипнула.

— Поймала! — я прыгаю со ступеньки на крыльцо и обнимаю маму, прежде чем меня выдаст скрип.

— Совсем наоборот… — мама поднимает меня на руки. — Это я поймала тебя!

— Кэсси, — голос Дина пробился сквозь мои воспоминания. Сначала мне показалось, что он беспокоился обо мне, но оглядевшись, я осознала, что его волнение вызвал человек, только что открывший входную дверь.

— Шэйн, — произнесла, глядя на внука Ри. Почему-то я не ожидала найти дом пустым. — Не знаю, помнишь ли ты меня, но когда-то я здесь жила.

Шэйн уставился на меня с тем же презрением, с которым он смотрел на нас в музее.

— И?

— И я хотела бы здесь осмотреться, — ответила я. — Не знаю, что рассказала тебе твоя бабушка…

Прежде чем я успела закончить, Шэйн вернулся в дом. Дверь захлопнулась за его спиной, но он не стал её запирать. Я посчитала это приглашением и потянулась к дверной ручке.

Обнаружив, что я последовала за ним в дом, Шэйн несколько секунд глядел на меня.

— Раньше ты не была такой храброй.

— Раньше ты не был таким недружелюбным, — парировала я.

Шэйн фыркнул.