Дурной глаз

– А мужчин становилось всё больше, – рассказывала Рязанцева. – Пока вы были послушны и подчинялись адату, всё было хорошо. Под надзором Праотцов вы строили города, машины, корабли. Кстати, место, где мы сейчас находимся – один из первых городов той эпохи. Первоначально, на раннем этапе развития цивилизации поселения создавались под землёй или внутри гор. Мегаполисы на поверхности появились позднее. Я видела барельефы на стенах этой пещеры, но они отражают лишь толику величия того мира. Его просто нельзя вообразить! Утеряно, утеряно всё – благодаря мужчинам! Всё вам мало, сколько ни дай!

Она брезгливо оскалилась.

– Однажды мужчины, недовольные своим положением в обществе, подняли масштабное восстание. Сплотились, как крысы, и развязали кровопролитный бунт, который назвали Войной Низвержения. Хитрость, подлость, фактор неожиданности и огромная численность – вот те преимущества, которые позволили вам одержать победу. Первоотцы, желая прекратить бойню, капитулировали. Вы приняли победу и ответили геноцидом. Полным истреблением Первоотцов. Поздравляю!

Тварь снова плаксиво вздохнула.

– Последний Первоотец успел укрыться здесь. Он сам взорвал вход в город и оказался погребённым под толщей породы. Здесь Первоотец впал в анабиоз, технология которого была в те времена известна, надеясь, что его собратья уцелели, и, взяв реванш, освободят его. Как вы уже догадались, этого не произошло. За несколько поколений мужчины вытравили из памяти всякое упоминание о Первоотцах. Мужчины рассчитывали, что, заняв место Первоотцов, смогут пользоваться всеми радостями их развитой цивилизации, но жестоко обманулись. После войны бывшие рабы, как паразиты, дожрали останки не ими основанного мира, и кончилось это деградацией человечества. Только тысячелетия спустя из руин поднялась новая цивилизация. Цивилизация двуполого вида, в котором мужчины доминировали, а женщины довольствовались положением прислуги.

Рязанцева перевела дух и закончила величественно:

– И так продолжалось, пока в прошлом веке отряд спелеологов случайно не наткнулся на этот древний город и не пробудил ото сна уцелевшего Первоотца. С этого момента мы начали отсчёт новой эры.

Раздался крик. Артём поднял глаза – на другом краю площадки показались человеческие фигуры. Две женщины толкали перед собой упирающегося мужчину. Одна женщина, плотного телосложения, с необъятной и твёрдой, словно гранитной, грудью, была одета в камуфляжную форму Росгвардии. Её напарница ничем не отличалась от обычной студентки-старшекурсницы провинциального ВУЗа: длинные волосы, забранные в хвост, маечка-топик, джинсы и кеды. Мужчина исступлённо мотал кудлатой головой и хныкал. Женщина в камуфляже заломила ему руку, и если он начинал слишком упираться, усиливала давление. Вторая вцепилась мужчине в плечо. Когда троица приблизилась, Артём узнал в пленнике Прохора.

– В-в-в! – ожесточённо мычал завхоз. Лицо его исказилось, но чем усердней он пытался справиться с заиканием, тем хуже у него получалось. – В-В-В-В!

– Ну я же не сомневалась! – воскликнула Рязанцева, отстраняясь от Первоотца. Там, где она касалась тела ублюдка, на его коже проступили синюшные пятна. – Прохор Иванович. Проша. Прошенька. Трепло ты, вошь подрейтузная.

– Его взяли уже за рынком, – доложила женщина-росгвардеец. Обращалась она к чудищу. Артём до сих пор не мог понять, есть ли у монстра глаза, но казалось, тот глядит на Прохора гневно и обвиняюще. – Хорошо, нас предупредила Галочка. Вот про этого вот, – она кивнула в сторону Артёма.

– Проша хотел убежать? – промурлыкала Рязанцева. Она просто светилась. Могла бы освещать пещеру вместо фосфоресцентных грибов. – Давайте его сюда. Будет суд.

Она отошла в сторону, и Прохора подтолкнули к чудовищу. Мужчина упал на колени рядом с Артёмом. Артём инстинктивно пополз от него задом наперёд, будто от прокажённого. Будто от соучастника преступления.

– В-в-вы-ы! – выкрикивал Прохор, по-прежнему тряся головой в бесконечном отрицании вины. – Б-б-бы! В-в-вы!

По телу чудовища побежала рябь. Отростки яростно рубили воздух. Артём почувствовал, как несколько капель скверны, сорвавшись с них, попали ему на лоб, и его вырвало во второй раз. Оставляя след из полупереваренной перловки и желчи – прощай, обед, ты всё равно был невкусным! – он продолжал отползать, пока его нога не зачерпнула пустоту. Он достиг края «эстрады».

Чудище колыхалось, как дряблый воздушный шар.

Потом оно ринулось к давящемуся словами Прохору. Эта неожиданная прыть подняла Артёма на новую волну ужаса. Чудовище налетело на несчастного, как локомотив, взмахнуло культёй, опустило её и с хлюпающим треском перерубило человека надвое. Опять взмахнуло лапой – в этом жесте чувствовалась гадливость, – и верхняя половина Прохора улетела прочь с площадки. Визжа и суча руками, торс пронёсся мимо Артёма, напоследок обдав его кровью. Бухнулся в подземную реку, и вопль захлебнулся, но тотчас донёсся снова, когда вода забурлила и чада Первоотца – молодые – устремились к добыче.