Дурной глаз

На пятьдесят пятом шаге Денис снова замер. На этот раз Самира была готова, и они не столкнулись. Здесь заросли расступались, так что у Самиры появилась возможность обойти Дениса. Она шагнула вбок, и под ботинком что-то хрустнуло. Убрав ногу, она увидела в грязи желтоватую дугу ребра, судя по размерам, собачьего. Поодаль лежало второе ребро, а рядом – ещё два. Взгляд Самиры заметался по жирной земле, из которой выступали целые россыпи костей, как жуткие посевы. Самира успела понадеяться, что они принадлежат зверям. А потом она подняла глаза и мигом забыла об останках несчастных созданий.

Первой её реакцией было замешательство. Её глаза видели, но мозг не мог распознать, что именно – сигналы от зрительных нервов терялись где-то в Сумеречной зоне. Потребовалось несколько мгновений, чтобы разум Самиры воспринял новый образ, отыскав в нём схожесть с другими, ей знакомыми. Когда это произошло, она испытала непреодолимое желание оказаться подальше отсюда.

Открытый участок, на котором они очутились, представлял собой круг вытоптанной травы диаметром в несколько метров. В центре площадки из земли на высоту человеческого роста вздымалось нечто, напоминающее растение – хотя при взгляде на лоснящийся мясистый стебель Самира в первую очередь подумала о болезненно-зелёном питоне, чьё толстенное, охваченное мускульными сокращениями тело приняло вертикальное положение. Несколько длинных игольчатых листьев, отходящих от стебля, слабо подрагивали, хотя ветра не было – вероятно, из-за внутреннего давления соков. На некоторых листьях темнели разводы засохшей крови, которой не так давно их щедро окропил Чобит. Самира оставила это почти без внимания. Её взор приковала к себе самая невероятная часть монструозного растения: огромный, как голова гидроцефала, плод, покачивающийся на вершине, клонящий стебель к земле. Его кожистая, натянутая до полупрозрачности оболочка позволяла разглядеть содержимое, и здесь Самира вновь столкнулась с трудностью осознания увиденного.

Внутри плода свернулось в позе эмбриона маленькое, увитое питающими прожилками нечто.

Самира почувствовала, как к горлу подступил и рвётся на волю крик. Она сумела сдержаться, заперла его в себе, и крик остался где-то в её сознании, но не исчез совсем, и это оказалось самым худшим – теперь он метался по запутанным коридорам её разума, как потерявшийся сумасшедший. Возможно, Самире всё же следовало выпустить крик наружу. Тогда бы он не остался с ней навсегда.

Денис не двигался.

И она тоже. Как бы ни была она шокирована, зрелище удерживало, как волшебные камни из сказки про Урфина Джюса удерживали путников, чтобы те, неспособные их покинуть, в конце концов, погибали от голода, так и не попав в Волшебную страну.

Существо плавало в густой околоплодной жидкости, цветом напоминающей содержимое канализации, и это мешало рассмотреть его хорошо. Тем не менее, кое-что различить Самире удалось. У создания была огромная голова инопланетянина, бесформенная, как экзотический фрукт, и тщедушное тельце с тонюсенькими ручками и ножками. Ручонки были скрещены на груди. Ломкие пальчики заканчивались кошачьими когтями. Над плечами выступал сморщенный, похожий на скомканные лоскуты серой кожи, нарост, превращающий уродца в горбуна. За сомкнутыми перепонками змеиных век угадывались смоляные выпуклости глаз. Существо содрогалось в тяжёлой, гулкой, мучительной пульсации, отчего его голова разбухала и опадала, точно воздушный шар, который безуспешно пытаются наполнить горячим воздухом. Эти равномерные конвульсии, казалось, грозили разорвать маленького монстра. Самира, завороженная, не могла оторвать глаз от гнусного зрелища.

Всё вдруг встало на свои места. Городские легенды, ежедневные сомнамбулические прогулки Чобита, следы его крови на листьях и останки животных на пустыре – обрывки информации сложились в её голове, как паззл. Чобит действительно закопал здесь сердце ведьмы. Восемь лет оно терпеливо ждало его возвращения, чтобы напитаться чужой кровью… и пойти в рост… а теперь…

Теперь подошло время урожая. Что посеешь, то и пожнёшь.

Несмотря на холод, Самиру бросило в пот. Кожа на её шее и плечах покрылась мурашками, как бывает, когда наблюдаешь за чем-то бесконечно омерзительным: мохнатым тарантулом или откормленной крысой. Она зажала рот ладонью – теперь с губ рвался не крик, но смех. Веки существа подрагивали, словно оно подмигивало Самире.

Над её левым плечом раздался жужжащий щелчок.

Она вытаращилась на Дениса и убедилась, что ещё способна изумляться. Денис фотографировал. Ничего более абсурдного в этой пугающей до обморока ситуации она и вообразить не могла. Денис успел сделать ещё два снимка, а затем замер. Его рот приоткрылся, как у слабоумного. На нижней губе блеснула ниточка слюны. Самира проследила за направлением его взгляда, и её руки безвольно опали.

Существо открыло глаза. Выпуклая вязкая чернота прорвалась сквозь тонкие мембраны век.

Самира заглянула в бездну, а та заглянула в неё.