Душа меча

Старуха, вмерзшая в лед, неподвижно застыла у бамбуковой изгороди, окружавшей селение. В руках она держала ведро, а лицо ее было обращено к небу. В округлившихся глазах застыл ужас. В нескольких ярдах от нее на боку лежала скованная холодом собака, вытянув лапы так, точно бежала в сторону деревни. За старухой в снегу скорчился ребенок. Одной рукой он тянулся к собаке, и с тонких хрупких пальцев свисали сосульки. Я ухмыльнулся, достал Камигороши, нырнул в ворота и зашел в обледеневшую деревню.

Моему взору открылись новые ледяные статуи людей и животных: мать с младенцем на руках, старик с тележкой, козел, который свернулся на земле, уткнувшись носом в бок, и забылся вечным сном. Тут стояла неестественная тишина, нарушаемая лишь моим дыханием, звяканием сосулек на ветру и скрипом моих шагов. Снова повалил снег, оседая на крышах и замерзших трупах.

Я остановился у колодца, вырытого посреди деревни, опустил Камигороши, оглядел безмолвную, заледеневшую поляну, набрал побольше воздуха и проговорил:

– Я знаю, что ты здесь. Уверен, ты давно меня ждешь. Хватит уже в игры играть, давай обо всём начистоту.

Вкруг эхом прокатился смех, его источник сложно было определить. Я стиснул рукоять Камигороши и стал ждать, скользя взглядом меж хижин. На лед и снег падали блики света, то и дело отвлекая внимание.

Кто-то снова засмеялся, на этот раз у меня за спиной. Я резко обернулся, но никого не увидел – лишь ветер взметнул снежное облачко.

Я знаю, кто ты такой, прошептал женский голос. Побудь со мной немного, Хакаимоно, составь мне компанию!

Я хмыкнул.

– Как жители этой деревеньки? – Я развернулся на голос. – Нет уж, спасибо. Без обид, но холод мне не по нраву.

Презрительный смешок. Смертные – такие скучные создания. Голос заструился над промерзшей землей, точно неуемный ветерок, но никого по-прежнему не было видно – лишь маленькие снежные вихри. Одно касание, один поцелуй – и их кожа синеет, а внутренности промерзают насквозь. Интересно, а óни из Дзигоку повыносливее будет или нет?

Краем глаза я уловил какое-то мерцание и обернулся.

У самой кромки поляны, где прежде не было ничего, стояла женщина. Вокруг нее кружил снег и поблескивал лед. Она была одета в свободное белоснежное платье с вкраплениями льдисто-голубого цвета, а рукава ниспадали до самой земли. Длинные угольно-черные волосы развевались на ветру, а их кончики – как и подол платья и рукава – обволакивал туман. Кожа у женщины была белее снега, парящего вокруг, а губы – синеватые, как у замерзшего трупа.

Юки-онна улыбнулась мне. Ее пронзительные голубые глаза блестели, точно иней. Затем она вскинула руку.

– Вот мы сейчас и узнаем!

К счастью, я успел отскочить в сторону, иначе в меня ударил бы поток холодного свистящего ветра, оставлявшего за собой неровный след из осколков льда. Я перекатился по земле и вскочил на ноги. Снежная женщина появилась всего в нескольких футах от меня и улыбнулась. Ветер раздувал ее рукава и подол платья. Я вскинул Камигороши и с рычанием подался вперед, метя в тонкую бледную шею. Юки-онна приоткрыла губы и подула.

Вокруг меня тут же завыл мощный вихрь, он трепал мою одежду и волосы. Лед побежал по моей коже, стремительно покрывая тело. Мышцы закаменели. Холод пробирал до костей. Он хлынул в меня через нос и рот, затвердел, выжимая воздух из легких и замутняя зрение.

Юки-онна остановилась и отступила на шаг, безмятежно улыбаясь. А я так и застыл с Камигороши наизготовку. Сквозь дымку, застлавшую мне глаза, я увидел, что мои руки и меч покрылись ледяной коркой в несколько дюймов толщиной и длинными острыми сосульками.

Юки-онна расхохоталась. Из-за льда, забившего мне уши, ее голос звучал глухо.

– Что ж, Хакаимоно, теперь-то ты точно составишь мне компанию, – сказала она, обходя меня, точно скульптор – свой шедевр. – Пожалуй, ты лучшая из моих статуй. И местечко подходящее – самая середина деревни, тут тебя все увидят.

А вот теперь я разозлился не на шутку. Я не мог дышать, не мог говорить, к тому же, как я уже упоминал, я терпеть не мог холод. А юки-онна кружила себе и хихикала у меня под носом, улыбаясь мне сквозь ледяные оковы. Кровь вскипела у меня в жилах.

Я зарычал, а следом раздался звон, точно кто-то разбил хрусталь. Моя ледяная тюрьма разлетелась на осколки, брызнувшие во все стороны. Юки-онна резко обернулась и удивленно округлила глаза, а я встряхнулся и шагнул вперед, подняв Камигороши.

– Это все, на что ты способна? – издевательски поинтересовался я, обнажив клыки, и направился к юки-онне. Снежная женщина отлетела назад. Ее белое лицо утратило всякое выражение. – Думаешь, óни можно остановить льдом и снегом? – Я расхохотался, и мой смех заметался эхом по ледяной деревне. – У меня в жилах пылает огонь Дзигоку. С таким же успехом можно кинуть снежок в жерло вулкана и надеяться, что он уцелеет.