Душа за работой: от отчуждения к автономии

В результате упрощённого прочтения трудов Делёза и Гваттари понятие «желание» нередко подвергалось искажённой трактовке. На языке Делёза и в интерпретациях его приверженцев «движения вожделения» (как мы его можем определить) желание часто интерпретируется так, как если бы оно представляло собой некую субъективность, некую позитивную саму по себе силу.

Я готов признать, что некоторые двусмысленности такого рода присутствуют и в самих сочинениях этих философов. Я готов также признать, что в моей книге по «политическому переводу» философии Делёза и Гваттари я подчас трактовал желание как позитивную силу, противостоящую авторитарной власти. Но надлежит скорректировать данное упрощение.

Желание это не сила, а целая область. Область, внутри которой разворачивается непрерывная борьба, а точнее наличествует плотный сгусток разнообразных силовых линий, конфликтующих между собой. Желание не какой-то там славный малый, не позитивная сила истории. Желание это психическая область, внутри которой непрестанно сталкиваются потоки воображения, идеологии, экономические интересы. Чтобы стало яснее, скажу: существует, например, нацистское желание. Область желания играет ключевую роль в истории. Ведь здесь смешиваются, противостоят друг другу, конфликтуют друг с другом те силы, что являются решающими в процессе формирования коллективного разума.

Желание подвергает суду историю, но вот кто подвергнет суду желание?

С того момента, когда область желаний была оккупирована корпорацией Imageneering (Уолт Дисней, Мэрдок, Медиасет, Майкрософт, Глаксо), бурно расцвели насилие и невежество, были вырыты воображаемые окопы технозависимости и повального конформизма. Эти могучие силы полностью подчинили себе область желания. В этой-то области и заявляет о себе движение вожделения. Под выражением «движение вожделения» мы понимаем не вожделеющего субъекта, который расширяется до масштаба целого движения; не субъективность, чей позитивный смысл определяется способностью вожделеть. Ведь и насилие может сопровождаться вожделением.

С нашей точки зрения, движение вожделения это такое движение, которое способно к эффективным действиям в области формирования желания; это осознанное стремление поставить в центр социальной динамики именно область желания.

Предел, инаковость, рекомпозиция

Мы можем интерпретировать инаковость как один из аспектов проблемы предельности или же считать её одним из аспектов со-страдания.

В трактате «Анти-Эдип» Делёз и Гваттари напоминают нам о том, что «я это другой»[7]. Иначе говоря, проблема инаковости не может быть сформулирована только лишь в социальных понятиях (отношения индивида с окружающими). Инаковость это поток импульсов, фантомов, воображаемых образов; двигатель самого существования субъективности, подчас преобразующий её. Инаковость это фактически само Подсознательное в процессе своей деятельности. А результатом деятельности Подсознательного становится единичное существование в его сложных взаимоотношениях с окружающим миром.

Однако в трудах Делёза и Гваттари проблема предельности не рассмотрена.

В гегелевской философии данная проблема концептуализирована через проблематику «отчуждения»: инаковость – это пределы самого себя, уменьшение и обеднение субъекта. В сфере диалектики отчуждение это ограничение субъекта в его отношениях с другим, или же восприятие инаковости как ограничения. С точки зрения гегелевской диалектики исторический процесс имеет определённое предназначение и обладает способностью превзойти границы, осуществить такую целостность, из которой изгнана какая-либо инаковость. Однако мы отказываемся от этих идеалистических притязаний, в осуществление целостности не верим и не считаем, что наличие ограничителей снижает потенциал субъекта.

Отношения с инаковостью образуют психическую и социальную динамику и принимают подчас болезненные формы в силу их подверженности изменениям в ходе исторического развития. Особенно же явным изменениям они подверглись при переходе от современности к постсовременности.