Душа за работой: от отчуждения к автономии

Как мы уже видели, композиционистская критика диалектики отказалась от понятия «инаковость» в пользу представления о «позитивной чуждости». В трудах сторонников операистской композиционистской философии инаковость признаётся как предельность, но она в то же время является условием распространения вширь потенциальной энергии «я». Наличие предела есть условие мощи, в этом и заключается весь смысл процесса рекомпозиции. Ведь социальная рекомпозиция как раз и представляет собой процесс, благодаря которому отношение с другим вырабатывается в качестве феномена лингвистического, эмоционального и политического свойства; происходит его трансформация в осознанную коллективную общность, в обладающее определённой автономией скопление индивидов; в некую спаянную группу, бунтующую и созидающую. Исходя из осознания того факта, что инаковость представляет собой наложение пределов на налично существующий организм, сторонники итальянской композиционистской философии утверждали, будто такого рода ограничение отнюдь не выглядит как поражение и обеднение; напротив, оно пролагает путь к коллективным действиям, основанным на конфликте. Неисчерпаемость предельности (которая не может быть исчерпывающе описана ни в каком историческом компендиуме) означает также, что граница есть одновременно и расширение.

Если, рассуждая таким образом, мы выйдем за пределы исторического материализма и историцизма, становится ясно, что наука о преобразованиях общества стоит гораздо ближе к химии газообразных состояний, чем к механической социологии. Не существует никаких компактных сил, унитарных субъектов, носителей однозначных волеизъявлений. Вообще нет волеизъявлений, а есть потоки воображаемого, депрессивные коллективные умонастроения, неожиданные озарения. Клапаны, краны, миксеры, которые режут, перемешивают, сочетают друг с другом различные дуновения и события.

С другой стороны, исторический процесс не является каким-то однородным пространством, в рамках которого сталкиваются однородные субъективности, или же одномерные, без труда идентифицируемые или противостоящие друг другу проекты. Скорее речь идёт о гетерогенном становлении, в котором взаимодействуют разнообразные составляющие: автоматизация технологий, паника и психоз, международная циркуляция финансовых потоков и навязчивые идеи, относящиеся к идентичности и конкурированию. Разнородные элементы не суммируются, но и не противостоят друг другу; с точки зрения Гваттари, они «сочленяются» (agencement).

В самом начале известного нам периода развития античной философии Демокрит уже разработал философскую доктрину композиционистского типа. Не существует никаких отдельно взятых предметов, существ или личностей; существуют лишь скопления, временные соединения атомов, изображений, воспринимаемых человеческим глазом как нечто устойчивое, но которые на самом деле чрезвычайно изменчивы и преходящи, выдернуты из общей картины мира и не подлежат точному определению.

Для Демокрита бытие есть бесконечное множество масс, невидимых в силу их ничтожно малого размера. Массы эти движутся в пустоте. Вступая в контакт между собой, они не образуют никакого единства, но именно благодаря этим спонтанным встречам они порождают нечто, а разъединя-49 ясь, порождают порчу.

Впрочем, эту гипотезу подтверждают как история современной химии (в определённом смысле), так и новейшие когнитивные теории. Силуэт любого предмета это не более чем форма, проецируемая глазом и мозгом. Бытие личности не более чем временная фиксация становления, на протяжении которого личность определяет себя саму (на мгновение или на всю жизнь), неизменно имея дело с неуловимой материей. Уже в конце истории западной философии (именно в тот момент, когда она начинает преодолевать собственные рамки) мы сталкиваемся с таким явлением, как молекулярный креативизм. Мы анализируем концепцию лишённого органов тела с композиционистской точки зрения.

Тело, лишённое органов, процесс взаимопересечения всего со всем, непрестанное молекулярное струение любого композитного тела в направлении любого другого композитного тела. Тем самым, продолжением орхидеи становятся бабуин, оса, утёс и облако. По замечанию Феликса Гваттари, речь идёт не о «становлении», а о «становлениях».

Тело, лишённое органов, это обширная вневременная субстанция, темпорализация которой происходит за счёт становления, а временная сингуляризация за счёт эффекта хаосмотического творения, которое всплывает из хаоса. При этом обретает форму некая коммуникация, некая коллективная интенциональность, некое движение, некая парадигма, некая реальность. Предложенное Гваттари понятие «хаосмос» как раз и относится к этому всплытию, к выныриванию новых сочленений смысла из недр хаоса.