Душа за работой: от отчуждения к автономии

Возможно ли добиться бесконечно высокой скорости потоков и при этом не испытать расчленяющего пагубного воздействия паники? Идеи, художественные формы, дружеские отношения, вот трансформаторы высокой скорости, позволяющие нам вырабатывать в замедленном ритме то, что затем обретёт высокую скорость, и при этом не утрачивать бесконечной сложности потоков, не впадая в банальность мнений, коммуникации и изобилия.

Процесс субъективации ведёт к созданию связок семиотических, художественных, эмоциональных и политических, благодаря которым и становится возможным хаосмос. К примеру, искусство вырабатывает семиотические механизмы, способные передать бесконечно высокие скорости реальности в замедленном ритме, соразмерном человеческой чувствительности. Делёз и Гваттари именуют эти чувственные трансляторы хаоидными:

Искусство – это не хаос, а композиция из хаоса, дающая видение или ощущение, и потому оно образует собой, по выражению Джойса, хаосмос, хаос как составное целое – не предвидимый и не предзаданный заранее. Искусство преобразует хаотическую переменность в хаоидные разновидности. <… > Искусство борется с хаосом, но для того, чтобы сделать его ощутимым⁵⁷.

Становление субъекта не есть сугубо природный процесс; оно разворачивается в социальных, экономических, медиатических условиях, пребывающих в состоянии перманентной изменчивости.

Старость мира

Две книги, о которых мы только что говорили, вышли в свет в начале 1990-х годов, в период завершения современности образца XX века, заката общества благосостояния и формирования новой системы производства. В рамках этой системы рушится инфраструктура общественной солидарности, братство рабочих оказывается подорвано техническими новшествами, работа приобретает неустойчивый характер, а коллективный разум оказывается под прессом процесса подчинения с его довольно сложными, трудно-описываемыми параметрами.

В эти годы Гваттари вновь вернулся к проблеме становления субъекта. Реальность создала ряд хаоидных систем: политические редукторы сложности, семиотические передатчики чувствительности, концептуальные трансформаторы. А вот когда подступила старость, Делёз и Гваттари убедились в том, что имеет место разложение современных хаоидных систем и восстановление прежнего хаоса. Может, их старение совпало со старением мира?

По утверждениям демографов, старость судьба всей нашей планеты. Демографическая кривая замедлила свой бег. Ещё полвека назад демографы утверждали, что совокупное население планеты должно достигнуть двенадцати миллиардов, а сегодня нам ясно, что за пределы девяти миллиардов нам не выйти. Во всех регионах мира (кроме исламских) налицо снижение рождаемости.

Параллельно с разработкой темы старения мира наши два теоретика хаоса обратились к теме распада смысла.

Защитники «Белого дома» на митинге победы над Государственным комитетом по чрезвычайному положению (ГКЧП). Краснопресненская набережная, Москва. 22 августа 1991

Период после 1989 года, то есть вслед за внезапно вспыхнувшими надеждами на всеобщий мир и столь же внезапной вспышкой военных действий, стал периодом драматической, болезненной и смутной трансформации общества. На горизонте уже маячила югославская бойня, а падение Советского Союза обещало новую волну национализма, который затем и воплотила в себе фигура Путина. Исламский фундаменталистский фанатизм всё более утверждал себя как политическую идентичность весьма значительной части стран-изгоев. После саммита в Рио-де-Жанейро экологическая катастрофа представлялась неотвратимой, и тут вдруг американский президент Буш-старший выступил с заявлением, согласно которому американский образ жизни никакому обсуждению не подлежит.

Именно в эти годы Феликс Гваттари уловил всё более отчётливые сигналы погружения мира в варварство, пробуждения фашизма и насилия, что явилось следствием победы капитализма в мировом масштабе.

Произошло смещение линии концептуального творчества, её раздробление с последующей реконструкцией, но со сменой направленности; в результате эта линия нередко утрачивала ориентацию, смысл и узнаваемость.

Мы не обнаруживаем в трудах Гваттари понятия «депрессия». Оно остаётся на периферии его философии, как если бы депрессия представляла собой некий объект креационистской энергии, несовместимый с построениями Гваттари (а также с его философскими поисками и с его жизнью). Однако если вчитаться в те выкладки, которые содержатся в заключительной главе книги «Что такое философия?», мы поймём, что речь здесь идёт именно о депрессии, смятении, заволакивании горизонта; попросту говоря, о рождении хаоса.

Эстетика ритурнели