Душегуб

Машина была на месте, заперта, но ключей в шкафчике, куда обычно их вешали, не оказалось. Такое было и раньше, поэтому Петерс не удивился, решил, что директор приехал поздно, закрыл машину, ключи машинально положил в карман, а не повесил в шкаф, и пошел домой. У аккуратного и пунктуального Петерса на такой случай все было предусмотрено: имелся другой комплект ключей. Он открыл автомобиль, завел его, мотор работал ровно, без перебоев, но, к удивлению Петерса, датчик топлива был на нуле, хотя он заправлял бак директорской машины полностью. «Похоже, что помимо трассы много поездил по городу», — решил Петерс и осмотрел машину снаружи. Автомобиль был в порядке, ему лишь показалось, что приспущено одно колесо. Он достал из багажника насос, чтобы подкачать. Когда скручивал колпачок, невольно обратил внимание, что в сферах над колесами полным-полно набилось глины. Такого не должно было быть, поскольку машину до поездки Петерс мыл, а директор ездил только в город, дорога всюду была с хорошим покрытием, днем шел дождь, и во время езды вымыло бы всякую дорожную грязь, но на машине была именно глина, как от езды по проселку. Петерс стал укладывать назад в багажник насос и удивился еще раз — в углу багажника лежала сумка, в которой Нексин возил охотничьи принадлежности. У аккуратного и педантичного Петерса, не смевшего без разрешения брать чужое, верх взяло естественное любопытство. Он, как большинство мужского населения Залесья, был тоже охотник; открыл сумку, там действительно лежали ружье и патронташ. Петерс достал ружье, со знанием дела понюхал ствол и отчетливо почувствовал запах пороховых газов, стойкий и въедливый, не успел выветриться. Выходило… директор охотился! Но в багажнике не было одежды, которую на охоту брал Нексин. Петерс посмотрел платяной шкаф в гараже, там ее тоже не было. Следом за багажником Петерс заглянул в салон машины, но и там не было ни охотничьей одежды, ни сапог. Это его не удивило, потому что директор мог взять одежду домой, в стирку. Поразмыслив, Петерсу Молчуну было все же странно, что, со слов Борец, директор ездил только в город, однако по внешнему виду машины было видно, что на ней ездили по лесной, глинистой дороге, а наличие ружья со свежими следами пороховых газов говорило, что из него стреляли. «Не мое это дело, — решил Петерс. — Директор, наверное, по пути в город решил поохотиться. Все знают, какой он фанат до этого дела, как увлекается охотой… Машина пускай постоит закрытой, покуда директор заберет из нее сумку сам. Потом помою и приберу салон».

Сизова дожидаться директора не стала и ушла, сославшись, что теленок у ее коровы по кличке Слива появился слабоватый и ему нужно вовремя задать специальное пойло с лекарством.

Нексин пришел на работу перед самым обедом. Выслушал Борец о визите Варкентиной и Сизовой спокойно, не перебивая, не уточняя ничего; вид у него был такой, словно подобное ему рассказывают каждый день и он к такому привык. Он постоял некоторое мгновение в раздумье и сказал, уходя к себе в кабинет, что слышал от Варкентина дня два-три тому назад, что в лесхоз собирался приехать тот самый клиент-иностранец, за которого она же с пастором Либерсом его просила. В этой связи очень может быть, что они могли уехать куда-то втроем.

— Вернутся, — сказал Нексин. — Куда им деваться. Люди взрослые, серьезные. Мне самому нужен Варкентин. Ну а что касается пастора, его собаки, так можете с прихожанами открыть квартиру; пригласите хотя бы даже Александру, если она свободна… Нельзя, чтобы из-за нерадивого хозяина страдало животное…

Через пару часов по всему поселку из уст в уста передавалась история о том, чем закончилось посещение квартиры пастора. Группа прихожан лютеранской церкви в составе Борец, Сизовой и Александры запасными ключами открыли дверь в комнаты Либерса. Мимо них проскочила стремглав собака Элизабет, на которой были стринги, и вылетела на улицу. Мальчишки Сизовой потом наблюдали, как рыжая Элизабет, уставившись на людей от счастья ошалелыми глазами, что ее выпустили на улицу, металась во дворе церкви, приседая несколько раз по нужде, затем выбежала за ворота. Там ее словно ждали поселковые кобели, окружили плотным кольцом и увели на окраину поселка, по ходу устраивая между собой грызню за необычного вида новую невесту. А в комнатах пастора Либерса был исключительный порядок, которому могла позавидовать любая хозяйка. Но все же одно обстоятельство сильно смутило Борец и Сизову с их пуританским или традиционным воспитанием. Они были бледны и словно потеряли дар речи, когда на журнальном столике рядом с книжкой Евангелия и духовными Песнями лютеран увидели груду заграничных порнографических журналов; но еще более растерялись, когда в ванной комнате обнаружили не только еще с полдюжины стрингов и женских трусов, видимо, тоже для собаки, а почему-то еще и бюстгальтеры и какие-то штуки из секс-шопа, о назначении которых лишь догадывались, а знала много повидавшая и понимавшая Александра.