Душекрад

С этими словами она поднялась со скамейки, а затем сделала едва уловимое движение плечами, и черное платье, скользнув по телу, упало к ногам. Под ним, конечно же, ничего не было, кроме восхитительного тела, которое в лунном свете приобрело совершенно невозможный, алебастровый цвет.

— А говорите, что никогда не теряете головы… — только и смог выговорить Герман, поднимаясь со скамейки ей навстречу.

Баронесса слегка закусила нижнюю губу. Этот жест, виданный Германом не раз, в ее исполнении выглядел немного иначе — опасно и еще более волнующе. Должно быть, из-за показавшихся на миг клыков.

— А я ее никогда и не теряю, — произнесла она, и голос прозвучал с легкой хрипотцой. — Думаете, для чего я устраиваю такие вечера? В том числе для того, чтобы напомнить самой себе, как смешно и жалко выглядят люди, теряющие голову. Чтобы быть выше их. Поэтому мы с вами терять голову не будем. По крайней мере, я не буду. За вас не поручусь.

Герман и сам в эту минуту за себя бы не поручился.

Она протянула к нему тонкую руку, но та наткнулась на серебряную цепочку, шедшую вдоль ремня, и тут же отдернула, словно та было раскаленной.

— Это вам лучше снять… — проговорила она. — Да и вообще все лучше бы снять.

— Ты бы, барин, осторожнее, — произнес где-то на краю его сознания Внутренний Дворецкий. — Все ж таки она это… подозреваемая… а, ладно, чего уж.

Чувствуя, как проваливается в темную бездну ее глаз, Герман сделал шаг вперед, протянул руку и почти коснулся ее тела, как вдруг из-за столбика беседки появилась, словно соткалась из мрака, темная фигура. Не успел он среагировать, как фигура одним коротким и быстрым движением ухватила баронессу за шею и зафиксировала в захвате. Та отчаянно забилась, словно пойманная птица, но захват был крепким.

— В одном вы правы, дорогая Агнесса, — проговорил знакомый голос. — Между таким, как вы, и обычными человеческим дворянами разницы никакой. И судьба у вас одна.

С последними словами он двинул рукой и свернул баронессе шею, после чего выпустил ее из захвата, и она упала к его ногам раздетой куклой.

— Ну, что же, а теперь с вами давайте разберемся, молодой человек, — произнесла тень и постепенно превратилась в бледного мужчину лет сорока на вид с аккуратно подстриженной бородкой и в котелке.

Тот отряхнул руки, перешагнул через тело баронессы и подошел к Герману.

— Разрешите представиться. Фридрих Альтбаум. Дворянин и глава «Черного Предела».

Глава шестнадцатая, в которой совершаются ужасные превращения

— Итак, молодой человек, предлагаю не тянуть кота за не предназначенные для этого части, — произнес Фридрих спокойно садясь на скамейку, где еще пару минут назад сидела баронесса. Золоченый кончик его трости уперся в землю возле самой ее головы, неестественно вывернутой и лежащей на земле. — У вас есть вещь, которая мне крайне необходима. Я знаю, что она у вас, потому что без нее вы бы не выбрались из «Последней клетки».

— Я выбрался благодаря запасу магии, что у меня был с детства, — ответил Герман.

— Рассказывайте эти байки кому-то другому, — бездонно-черные глаза Фридриха слегка сузились, встретившись с глазами Германа. Тот сделал усилие, чтобы выдержать взгляд вампира. — Из «Последней клетки» не выберется даже барон с хорошим запасом силы. Это очень сложное заклятье, я носил его сплетенным и берег для особого случая. Теперь я понимаю, что потратил его весьма глупо. Впрочем, нет худа без добра — теперь я знаю, что эта вещь у вас.

— У меня нет никакой вещи. И я вообще не понимаю…

Герман не успел договорить. Молниеносным движением вампир выбросил вперед трость и ткнул ею Германа в грудь, не сильно, но отчетливо.

— Оставьте эту чепуху, корнет. Вы тоже недовольны нынешним положением вещей. Я это знаю, потому что будь вы довольны, вы бы уже давно сдали эту вещь своему начальству и, чего доброго, получили бы за это внеочередной чин. Но вы не из этих: «Служу отечеству! Умрем за царя-батюшку!» — он скривился, передразнивая. Вы тоже знаете цену и отечеству, и царю-батюшке. Отлично понимаете, до какой степени все прогнило и завоняло, и что спасти это болото может только чудо. Это чудо у вас в руках, корнет. Но вы не сможете сами им правильно воспользоваться. Вы устроите какую-нибудь глупость, вас поймают и сошлют добывать мертвый нефрит ржавой киркой. А шанс будет упущен — великий шанс, который выпадает только однажды.

— Кто же этот великий мыслитель, который сумеет распорядиться этой вещью лучше меня? Уж не вы ли?

— Мог бы и я… — протянул он. — Но есть кое-кто… впрочем, это не ваше дело. Пока что. После вы все узнаете — но только если станете одним из нас. А станете вы им, если отдадите ту вещь, о которой мы говорим. Считайте это вашим вступительным взносом.

Он сделал небольшую паузу, внимательно взглянул на Германа и продолжил: