Души

Они договорились встретиться у статуи Горбуна, Il Gobbo, – высеченной из мрамора мужской фигуры, скорчившейся под тяжестью каменных ступеней, которые обрывались в никуда. Правительственные глашатаи взбирались на него, чтобы заклеймить преступников и изменников, объявить о новых поборах или предостеречь от надвигающегося морового поветрия. Однако Горбун с рынка Риальто служил также “рупором” всякому, кто хотел, чтобы его голос был услышан, но опасался, как бы не лишиться языка. Под покровом темноты на нем вывешивались воззвания протеста или вирши с насмешками над властями предержащими.

– Куда ты пропала? – начал Гедалья, которого переполняла обида. – Я уже две недели пытаюсь с тобой встретиться.

– Не здесь! – предостерегла она.

Гедалья послушно последовал за ней к лавкам, тонувшим в людском гомоне. Они переговаривались, не глядя друг на друга и делая вид, будто выбирают лилово-белые головки чеснока.

– Мама согласилась выпустить меня одну, только когда я сказала, что иду к прорицательнице. Она на все согласится, лишь бы узнать, когда я выйду замуж.

– Всяк, кто ест такой чеснок, всем чертям не будет впрок! – распевал лоточник.

– Ты уже начисто все позабыла, ну, то, о чем я тебе рассказывал? – спросил Гедалья.

– Вовсе нет. Я много думала о Геце и Гитл.

– О нас, – поправил он, – я Гец, а ты Гитл. И что же ты думала?

– Я спрашивала себя, что есть душа.

Несколько затруднительно объяснять природу души, стоя над грудой чеснока, но Гедалья честно попытался. Он описал ей этапы совершенствования, которые стремится пройти человек, дабы обрести покой в мире грядущем.

– Евреи! – заорал им торговец чесноком. – Довольно щупать мой чеснок, это вам не ковер! Либо покупайте, либо убирайтесь!

Гейле испугалась и положила несколько головок чеснока в висевшую у нее на руке корзину. Гедалья заплатил. Они перешли к дремавшей старухе, ноги ее были раскинуты в стороны, на куске мешковины лежали белесые луковицы фенхеля.

– И все души перевоплощаются? – продолжала Гейле.

– Не все, только те, кто грешил.

– А мы грешили? – спросила она с опаской.

– Да, мы согрешили, – ответил Гедалья, – убили гоя.

– Что?! Что значит убили?..

– Тише ты, тише…

– Я убила человека?! Ты же сказал, мы были детьми!

Старуха пробудилась и забормотала с деревенским выговором:

– Пожалуйста, молодые люди, свежий фенхель!

Гейле поспешила отойти в сторону, Гедалья же купил связку фенхеля. Такими темпами, подумал он, вместо того чтобы облегчить души, мы лишь обременим себя фруктами и овощами.

– Я должна идти, – пробормотала Гейле, когда он нагнал ее. – Чего доброго кто-нибудь нас заметит и доложит родителям.

– Мы еще не закончили разговор, – прошептал он ей в спину, держась от нее на расстоянии, как того требовали правила приличия.

– Мы убили человека?

Увы, он не мог видеть ее лица.

– По ошибке! Это была случайность!

Теперь они оказались в ряду плетельщиков сетей, и, вдыхая рыбную вонь, Гедалья рассказал о принятом в Хорбице обычае устраивать в Пурим шествие Амана. Чайка с красными крапинами на клюве, словно намазанном губной помадой, нагло взмахнув крыльями, разделила молодых людей, приземлившись между ними; она принялась терзать рыбий хребет. Гейле испуганно хихикнула.

– Я понимаю, тебе нелегко поверить…

– Мне легко не поверить, Гедалья, все, что ты рассказываешь, звучит совсем как сказка.

– Тебе нечего беспокоиться, тот камень, которым убили гоя, был мой, – солгал Гедалья. – Ты ничего не сделала, ты мой ангел-хранитель.

– Давай прекратим этот разговор. У меня голова кружится.

Они замолчали. Чуть погодя Гедалья предложил прогуляться к мосту Баретери, чтобы выпить “горячего шоколада”.

В то время люди верили, что этот напиток возбуждает половое влечение, однако в семнадцать лет его возбуждает и простая вода. Они миновали несколько тратторий со смешными названиями: “У порядочной девицы”, “У обезьян”, “У ангела”, “У дикаря”, пока горьковатый запах не коснулся их ноздрей.

– Даже не знаю, что сказать, – произнесла Гейле, показывая черные от ароматного напитка зубы.

– А что тут говорить – вкусно или нет? – спросил Гедалья, однако она говорила не о шоколаде.

– Всю свою жизнь я ощущала какую-то вину… – призналась девушка.

– Вот и я! – с воодушевлением согласился Гедалья.

– Гедалья Альгранати! Ну ты и вымахал, чтоб не сглазить! Как поживает твой отец, змей подколодный? – Старый клиент ростовщика потревожил хрупкую тишину, которую молодые люди сплели вокруг себя.

Гедалья уставился на заячью физиономию с воспаленными глазами и торчащими зубами, хмыкнул в ответ что-то неопределенное, лишь бы отделаться, а когда развернулся – Гейле уже не было. Испугавшись, что их увидят вместе, девушка растаяла в воздухе.

Месяц тишрей

устрица