Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

На состоявшемся там же предвыборном заседании Собрания Паоли, вновь возглавивший силы обновления, вознес хвалу великодушной французской нации, обратившись к жителям острова: «Вы были ее товарищами по несчастью в рабстве, ныне она желает, чтобы вы стали ее братьями под общим знаменем свободы». Слово автономия не прозвучало. Генерал призывал корсиканцев «незамедлительно поклясться в верности и безоговорочной поддержке отрадной конституции, объединяющей нас с этой нацией под сенью общего закона и монарха-гражданина». Покровительство революционной Франции казалось ему гарантией безопасности острова, но он не был сторонником его полной ассимиляции. Возможно и скорее всего его устраивал союз на федеративной основе. В его выступлениях Корсика именуется «родиной», тогда как французы – «собратьями», а не «соотечественниками». Эта позиция разделялась, по-видимому, и Наполеоном. Но никаких данных по этому вопросу нет.

На всех последовавших выборах побеждали только паолисты. Жозефу, однако, это не помешало занять пост президента Директории дистрикта Аяччо, что подтверждает мои предположения об отношении вождя народа к братьям.

(По частично сохранившимся письмам Наполеоне к Жозефу видно, что тот и после очередного отъезда по-прежнему жил интересами «своей» партии, с одной стороны, одобряющей все выступления Саличетти в Париже, а с другой, стоящей за Паоли. Он не видел пока в этом никаких противоречий и был полностью удовлетворен тем, что на Корсике политическая жизнь забила ключом, там были действия. «Постарайся, чтобы тебя выбрали депутатом», наставлял он брата в августе 1790 г.)

Поручику Буонапарте давным-давно пора было вернуться в свой полк во Францию. А он продолжал манкировать службой, да при этом еще и вызывать явное недовольство местных административных властей своей активностью. Они пожаловались военному министру: «Было бы гораздо лучше, если бы этот офицер находился в своей части, так как здесь он постоянно вызывает брожение в народе». Но не все его недоброжелатели ограничивались только жалобами, это же была Корсика! Ниже приведу один пример, отражающий местную специфику.

Я уже говорил, что на фоне партии Паоли все остальные движения потеряли силу и значимость, но это совсем не ослабило их вражду, ну а способы ее проявлений им прекрасно были знакомы.

С подачи роялистов и гаффористов, которые никуда не делись после приезда Паоли, по Аяччо разнеслись слухи, что члены Патриотического клуба задумали провокацию против французов и хотят захватить (или уже захватили) цитадель. И тут Наполеоне первый раз увидел, как вспыхивает городская корсиканская чернь. Перед его домом, как по команде, собралась толпа горожан, орущая и жаждущая только смерти и его, и Массериа, президента их клуба. Крики «a morte!» сотрясали воздух. Оба не растерялись и вышли к озлобленной публике. Выступили яростно, вызывая на очную ставку тех, кто их так оклеветал. Не показывая страха – и толпе это понравилось. Ее настроение переменилось и люди стали расходится с криками: «Evviva! (Ура!) Массериа и Наполеоне!». А если бы дрогнули – пришедшие запросто бы растерзали обоих. Такой вот показательный пример специфики поведения проснувшегося корсиканского народа.

Но еще раз повторю: абсолютно вся и законодательная, и исполнительная власть находятся в руках паолистов. И, как я уже тоже заметил, они совершенно не нуждались ни в какой поддержке со стороны остатков Патриотического клуба из Аяччо. Основная его часть просто влилась в их ряды.

А Наполеоне, как будто загипнотизированный прошлым, все продолжал предпринимать попытки найти пути к сближению с генералом. Хотя не мог не видеть и не чувствовать, что тот этому принципиально противится. Особенно убивало молодого человека, уже вроде почувствовавшего себя чуть ли ни вождем родного города, что все им задуманное прекрасно получилось у Поццо ди Борго. Именно его Паоли сразу приблизил к себе и все это время продолжал покровительствовать его выдвижению во властные структуры острова. И совершенно понятно, почему с весны 1790 г. его прежний союзник таковым для него больше не являлся – со своими сторонниками перешел на сторону сильнейшего, а вот для него там места не оказалось. Было ясно, что борьбу за свое будущее на Корсике рядом с Паоли Наполеоне полностью проиграл.

И что он в такой ситуации делает? Я извиняюсь за сравнение, но упорно продолжал колотиться в закрытую дверь, как баран в новые ворота. И когда Буттафоко – депутат от корсиканского дворянства в Национальном собрании – выступил против Паоли, предупреждая французских коллег, что генералу не следует доверять, и обвинил его не только в диктаторских намерениях и оказании давления на выборы (констатировал очевидные факты), но и в скрытом стремлении к сепаратизму и желанию подчинить остров Англии, Наполеоне, как сумасшедший, одним из первых бросается на его публичную защиту.