Двадцать лет до рассвета (СИ)

— Но как вообще один может быть ценнее многих? — Вайдвен не может этого понять. Огонек Эотаса мерцает и обнимает его, пронизывая насквозь чистым солнечным светом. В его сиянии сейчас нет ни капли горечи или печали, и это кажется Вайдвену совсем неправильным, ведь такой подход — это для Воэдики с ее делением на господ и рабов, никак не для Эотаса, который одинаково любит каждое живое существо…

Я надеюсь, однажды ты увидишь ответ на этот вопрос сам.

***

Слухи летят быстрее, чем Вайдвен идет от одной деревни к другой. Кое-где его встречают с недоверием, кое-где — с надеждой, кое-где — с любопытством. Откуда прогоняют, откуда просят не уходить. Оказывается сложно — покидать тех, кто просит остаться. Неужели земли Редсераса так скупы на надежду, что люди готовы поверить в любого, кто напомнит им о том, что еще поднимется солнце над лиловыми полями?

К началу таротона он не успеет. Это он понимает еще в той деревушке, где ему приходится разбираться с сеан-гулой. Слишком часто он задерживается, чтобы помочь кому-то, слишком медленно идет вперед. Он спрашивает Эотаса — Гхауна — успевают ли они еще, не к зиме, а в целом, и Гхаун, конечно, понимает; говорит — пока что. Внутри он сияет все так же ясно и ярко, в нем нет ни единого клочка тени — ни сомнений, ни фальши. Вайдвен обещает, что сделает всё возможное, чтобы помочь ему, и не лукавит ничуть.

Эотас отвечает — я знаю. Отвечает — я благодарю тебя, друг.

Конечно, бог не назовет смертного другом всерьез, думает Вайдвен. Куда там. Но от слов Эотаса ему все равно становится тепло, как когда-то очень давно, в детстве, когда дружба была настоящей и нерушимой от первой встречи и навсегда.

— Так ты хочешь, чтобы теперь я рассказывал людям, что они тебя прогневали, — Вайдвен вытягивает уставшие ноги и подкладывает под спину дорожный мешок. Это короткий привал, только передохнуть в дороге; он еще успеет пройти сегодня часть пути. Солнечные часы не слишком полезны в серые осенние дни, поэтому Вайдвен прикидывает наугад еще пару часов до того, как стемнеет и придется останавливаться на ночлег. — Но это же неправда.

Я хочу не этого, поправляет его Эотас, но отчасти причина бед Редсераса — в том, что люди здесь верят в меня слишком слепо.

Вайдвен внимательно слушает и, поразмыслив, кивает. Он понемногу начинает понимать, что Эотас пытается втолковать ему с самого начала.

— Ты хочешь, чтобы люди не только молились. Ты хочешь, чтобы они действовали.

Рядом пронзительно каркает какая-то ворона — так громко, что Вайдвен едва не подскакивает. Тощая птица осуждающе глядит на него черными бусинками глаз и каркает снова, едва увидев, что ее заметили.

— Чего тебе? Самому есть нечего, — хмуро говорит ей Вайдвен, и это действительно так — последний кусочек хлеба он только что прикончил.

Позволь мне, вдруг вмешивается Эотас. Свет мягко подкатывает к горлу, и Вайдвен недоумевающе слушает слова языка, не звучавшего в Редсерасе уже сотни — тысячи, может быть, лет. Энгвитанский. Родной язык богов. Речь, порожденная из слияния машинных и человеческих речей; слова, обернувшиеся командами почти что для самого мироздания; языковые концепции, выраженные нестабильностью физических величин…

Птица дергает крылом. Блестящие глаза настороженно следят за Вайдвеном. Чужое прикосновение, легкое, как воронье перо, незримо касается его разума — без тени угрозы, но с… непониманием? Опасением?

Что бы это ни было, оно исчезает спустя секунду. Ворона взмахивает крыльями — Вайдвен только и успевает повернуть голову, чтобы проводить ее взглядом.

— Это… что это было?

Эотас не отвечает ему в этот раз — Вайдвен только ощущает тепло невидимых ладоней на своих плечах. Огонек внутри горит все так же ясно и ровно, поэтому Вайдвен, подождав немного, решает довериться ему и не требует ответа. Только бормочет:

— Ну, если что-то серьезное, ты мне всё равно скажи, ладно?

Ответа снова не следует, и Вайдвен, беззвучно вздохнув, поднимается с пожелтевшей травы и привычно забрасывает мешок за спину. Дорожные камешки тракта немилосердно впиваются в разношенные подошвы его сапог, но осталось уже совсем немного. Вайдвен поднимается на очередной холм, останавливается у стройного дорожного указателя. Длинная стрелка с названием столицы гордо указывает вперед, и на потемневшем от времени дереве вырезаны две цифры. Это двадцать или пятьдесят? Вайдвен щурится на указатель, пытаясь вспомнить те давние времена, когда учился грамоте; память подло подводит, но Вайдвен уверенно убеждает себя, что на указателе отмечено именно двадцать. Он же эотасианец, в конце концов. Он всегда верит в лучшее.

Значит, осталось всего двадцать миль.

Завтра они будут в столице.

Комментарий к Глава 5. Путь в столицу

О чем говорили Вайдвен с Кароком: https://pillarsofeternity.gamepedia.com/Curoc%27s_Brand

Grey Maybe - отсылка к ТЕС :)

========== Глава 6. Храм ==========