Двадцать минут на Манхэттене

Так вышло, что фильм, носящий название «Счастливый случай», оказался не просто любовной историей, но олицетворением джентрификации. Николас Кейдж играет полицейского, который предлагает вместо чаевых половину возможного выигрыша его лотерейного билета официантке, Бриджит Фонде – хорошенькой, добросердечной блондиночке из белых протестантов, жительнице клевой Трайбеки. Но к началу их романтических отношений герой Кейджа уже женат, на героине Рози Перес – визгливой и доставучей брюнетке с выраженной этнической спецификой, и обитает в совершенно негламурной обстановке в Куинсе. К концу фильма Кейджу удается уйти от деклассированной Перес к определенно более котирующейся Фонде и – лотерейный выигрыш в кармане! – переселиться в Даунтаун. Американская мечта в действии![102]

После съемок участок на пару лет снова стал парковкой. Но однажды я обнаружил, что на этом месте появилась автозаправка. Первой моей реакцией была дикая ярость. Из всех вещей, не нужных кварталу, заправка – самая не нужная. Она не просто противоречит характеру среды, но и, как я сообразил, нарушает правила зонирования. Она незаконна! Пока я размышлял, с каким именно учреждением мне следует связаться, чтобы сообщить о преступлении, я сообразил, что проходил здесь два дня назад и никакой заправки не было. Но ведь невозможно за такой короткий срок выкопать котлован под цистерну, провести трубы и насосы. Это просто снимали рекламу, уж не знаю, для кого. Но мое раздражение было совершенно безыскусным.

Проблема с этими съемочными площадками (и фальшиво-историческими роскошными кондоминиумами) не в том, что они превращают Трайбеку в тематический парк; она меняется, к худшему или к лучшему, не по прихоти киношников, а «по милости» остальных городских кварталов. И уж конечно нет ничего оскорбительного в миметической, подражательной сценографии этих площадок. Архитектура обязана заботиться об истории, когда речь идет о городе, и должна соблюдать договоренности, касающиеся среды обитания и формы. Проблема – в незаинтересованности, в том, что уголок города перешел под власть киношной «креативной географии». Городская достопримечательность возводится таким образом, что ее присутствие в Нью-Йорке – не более чем совпадение, и особость Нью-Йорка – качество, которое, казалось бы, должно привлекать кинематографистов в первую очередь, – перестает играть какую-либо роль. А какой смысл снимать в Нью-Йорке, если не снимать сам Нью-Йорк?

Несколько дней назад, утром, я проходил мимо съемочной группы, расположившейся на углу Уэверли-стрит и Гей-стрит – невероятно популярном перекрестке, который, кажется, «работает» каждую неделю. Поначалу все было прекрасно: блок огородили оранжевыми конусами, припаркованные машины убрали, обнажая пространство во всей своей чистой архитектонической красоте. Позже, однако, прибыли другие машины, киношные. Они были или винтажными, призванными воссоздать в блоке атмосферу иной эпохи, или же современными, но неестественно новыми, нетронутыми – готовыми кувыркаться или быть разбитыми. Этот перекресток особенно очарователен. Гей-стрит, в один блок длиной, с трогательным изгибом посередине, застроенная изящными домиками XIX века, – одна из лучших улиц в Виллидж. Я чуть не написал «одна из типичнейших», но нет: одна из самых исключительных.

Но киношников она интересует именно как «типичная». Точно так же, как на голливудских складах декораций есть наборы «старый Нью-Йорк», «современный город» или «маленький городок», замещающие «натуру». Они представляют род благополучного «общего места», что-то вроде Мейн-стрит, «главной аллеи» Диснейленда, сводящего все разности и нюансы к готовой формуле. Так, можно сказать, действует эффект диснеефикации. Состоящий в сужении диапазона, упрощении, позволяющем свести феномен к товару и сделать его пригодным для перекомбинирования. Таким образом репродукция становится возможной путем тематизации, наведения внешнего подобия в любом месте: «Где будем Гринвич-Виллидж делать, мадам?» Конечно, в подобном клишировании нет ничего нового. Как и в жгучем желании воссоздать в идеализированном виде что-то знакомое или обожаемое – в неподобающих обстоятельствах. Викторианская неоготика в Бомбее. Луарские замки в Лос-Анджелесе. Подобные бурлескные сочетания – средство реализации колониальных фантазий о доминировании, о привилегиях, реализуемых в контексте, не способном оказывать сопротивление.