Двадцать тысяч лье под водой

Однако из всех обитателей Средиземного моря лучше всего мне удалось разглядеть (поскольку «Наутилус» как раз всплывал на поверхность) представителей шестьдесят третьего рода костистых рыб. Это были тунцы, спина у которых иссиня-черного цвета, брюхо покрыто серебристой чешуей, а спинные плавники отливают золотом. Говорят, тунцы часто следуют за судами, прячась в их прохладной тени от палящего тропического солнца; и, в подтверждение молвы, они сопровождали «Наутилус», как давным-давно сопровождали корабли Лаперуза. Долгие часы они состязались в скорости с нашим судном. Я не мог налюбоваться этими животными, идеально приспособленными для быстрого передвижения: у них маленькая голова, гладкое веретенообразное тело, причем у некоторых особей оно достигает трех метров в длину; также у них необычайно сильные грудные плавники, а хвостовой плавник раздвоен. Тунцы плыли клином, как иные перелетные птицы, которым они не уступают в быстроте, из-за чего древние говорили, будто бы этим рыбам известны правила геометрии и стратегии. Но это не помогает им избежать сетей провансальцев, которые ценят тунца не меньше, чем ценили его жители Пропонтиды[165] и Древнего Рима, и драгоценные животные тысячами погибают в неводах марсельских рыбаков.

Упомяну, для сведения, тех рыб Средиземного моря, которых нам с Конселем довелось наблюдать лишь мельком. Мимо нас скользили, точно призраки, полупрозрачные белесые карапусы; извивались змееподобные мурены длиной в три-четыре метра, ярко раскрашенные в зеленые, голубые и желтые цвета; проплывали мерлузы длиной в три фута, печень которых считается изысканным блюдом; лентовидные цеполы, похожие на стебли водорослей; триглы, которых моряки прозвали «морскими петухами», а поэты – «рыбами-лирами», так как у них на жабрах возле глаз имеются защитные пластинки с острыми закругленными концами, напоминающие формой лиру древнего Гомера; триглы-ласточки проносились с быстротой птиц, которым обязаны своим названием; плыли рыбы-белки с красной головой и шиповидными отростками на высоком спинном плавнике; алозы из семейства сельдевых, сельдь-железница, украшенные черными, серыми, коричневыми, голубыми, желтыми, зелеными пятнами, и чувствительные к серебряному звону колокольчиков; великолепные камбалы-тюрбо, или морские фазаны, похожие на ромбы с желтоватыми плавниками в коричневую крапинку, у которых верхняя левая часть тела усеяна желто-коричневыми пятнышками, что придает им вид мрамора. И наконец, стаи восхитительных султанок, настоящих райских птиц океана; богатые римляне платили за одну такую рыбу по десять тысяч сестерций и с удовольствием наблюдали, как султанка умирает прямо у них на столе, постепенно теряя свои яркие оттенки красной киновари и становясь мертвенно-бледной.

И если мне не удалось наблюдать зеркальных скатов, спинорогов, тетрадонов, морских коньков, драгоценных цихлид, флейторылов, морских собачек, барабулек, губанов, корюшек, летучих рыб, анчоусов, пагелл, большеглазых боопсов, сарганов, а также лиманду, палтус, морской язык и прочих представителей семейства камбаловых, населяющих Атлантический океан и Средиземное море, – тому виной головокружительная скорость, которую развил «Наутилус», проходя по водам самого продуктивного водоема в мире.

Что до морских млекопитающих, то, полагаю, в районе Адриатического моря я заметил краем глаза двух или трех кашалотов из семейства кашалотовых, наделенных спинными плавниками; нескольких средиземноморских дельфинов из рода глобицефаловых, с тонкими светлыми полосками на передней части головы; а также дюжину трехметровых тюленей с белым животом и черной шерстью, которых еще называют монахами за удивительное сходство с монахами-доминиканцами, облаченными в белую тунику с черным плащом.

Консель в свою очередь полагает, что заметил шестифутовую морскую черепаху с тремя продольными гребнями на панцире. Жаль, я не успел взглянуть на эту рептилию! Судя по описанию, Конселю повезло увидеть кожистую черепаху – очень редкий вид. Я же заметил только несколько головастых черепах-логгерхедов с удлиненным панцирем.

Зоофитов я почти не видел, лишь несколько мгновений любовался восхитительной оранжевой галеолярией, прилипшей к оконному стеклу левого борта; она представляла собой длинную вытянутую нить со множеством щупалец-ответвлений, увенчанную тончайшими кружевами, какие могла бы сплести разве что сама Арахна. К сожалению, у меня не было возможности выловить этот великолепный образец. Вероятно, я даже не увидел бы других средиземноморских зоофитов, если бы вечером 16 февраля «Наутилус» не замедлил ход. Вот при каких обстоятельствах это произошло.