Двадцать тысяч лье под водой

Целый час провели мы в этом очаровательном гроте. Оживленная поначалу беседа постепенно иссякла. Нас одолела дремота. Поскольку бороться со сном не было необходимости, я погрузился в глубокое забытье. Мне снилось – как известно, сновидения нам не подвластны, – что я превратился в самого обыкновенного моллюска. И что стены грота – это створки моей раковины…

Внезапно меня разбудил голос Конселя.

– Вставайте! Скорее! – кричал он.

– Что случилось? – спросил я, приподнявшись на локте.

– Вода! Вода прибывает!

Море хлынуло бурным потоком.

Я вскочил на ноги. Море бурным потоком хлынуло в наше убежище. Поскольку мы не были моллюсками, пришлось спасаться бегством.

Через несколько мгновений мы благополучно добрались до вершины грота.

– Что происходит? – спросил Консель. – Какое-то неизвестное явление природы?

– Нет, друзья мои, – ответил я. – Это всего лишь прилив, который едва не настиг нас, как одного из героев Вальтера Скотта[184]! Снаружи уровень океана повышается, и вслед за ним, по естественному закону равновесия жидкостей в сообщающихся сосудах, поднимается и уровень воды в озере. Так что мы с вами отделались ножной ванной. А теперь скорей к «Наутилусу», чтобы переодеться!

Через три четверти часа, завершив прогулку вокруг озера, мы вернулись на борт. Матросы как раз заканчивали погрузку, и с минуты на минуту «Наутилус» мог сняться с якоря. Однако капитан Немо не отдавал приказа к отплытию. Не хотел ли он дождаться ночи, чтобы незамеченным выйти из подводного прохода? Возможно.

Так или иначе, на следующий день, покинув порт приписки, «Наутилус» уже бороздил морские просторы вдали от любых земель, на глубине нескольких метров от поверхности Атлантики.

Глава одиннадцатая Саргассово море

Курс «Наутилуса» не изменился, поэтому нам пришлось временно отказаться от надежды вернуться в европейские моря. Капитан Немо вел судно на юг. Куда именно? Я не осмеливался даже предполагать.

В тот день «Наутилус» пересекал единственную в своем роде область Атлантического океана. Всем известно о существовании теплого течения Гольфстрим. Зарождаясь у берегов Флориды, оно направляется к Шпицбергену. Но прежде чем попасть в Мексиканский залив, примерно на сорок четвертом градусе северной широты, Гольфстрим делится на два рукава. Главный поток устремляется к берегам Ирландии и Норвегии, а второй сворачивает к югу на широте Азорских островов. Достигнув африканского побережья, южное течение описывает длинный овал и возвращается к Антильским островам.

Так вот, второй рукав – хотя это, скорее, не рукав, а манжет, – окружает кольцом теплых вод ту холодную, спокойную, неподвижную часть Атлантики, что зовется Саргассовым морем. Настоящее озеро посреди океана! Воды большого течения обходят его по кругу не менее чем за три года.

Собственно говоря, Саргассово море покрывает всю затопленную часть Атлантиды. Некоторые ученые даже предполагали, что многочисленные травы, устилающие его поверхность, когда-то росли на полях легендарного континента. Однако, вероятнее всего, водоросли и морские травы приносятся сюда с побережий Европы и Америки течением Гольфстрим. Эти плавающие водоросли, среди прочих признаков, натолкнули Колумба на мысль о существовании Нового Света. Когда корабли отважного исследователя заплыли в Саргассово море, их командам пришлось нелегко: к великому ужасу моряков, плотная масса водорослей настолько затрудняла продвижение, что понадобилось три долгих недели, чтобы вырваться из травяного плена.

Именно здесь и находился сейчас «Наутилус». Это был настоящий луг, огромный ковер, сотканный из саргасса – разновидности фукуса, также известной как «морской виноград»; ковер настолько толстый и плотный, что корпус судна мог с трудом его разорвать. Капитан Немо, не желая повредить винт, держался на глубине нескольких метров от поверхности волн.

Название «саргасс» происходит от испанского слова sargazzo, что означает «бурая водоросль». Плавающие на поверхности волн бурые водоросли составляет основу этой гигантской отмели. Мори, автор «Физической географии земного шара», объясняет скопление гидрофитов в этой тихой заводи Атлантического океана следующим образом:

«На мой взгляд, – говорит он, – объяснить это явление можно с помощью всем известного эксперимента. Если поместить в вазу с водой кусочки пробки или любые другие плавающие тела, а затем придать ей вращательное движение, то увидим, что разрозненные фрагменты соберутся в центре жидкой поверхности, иначе говоря, в самой неподвижной точке. В рассматриваемом нами примере Атлантика – это ваза, Гольфстрим – вращательное движение, а Саргассово море – центральная точка, где скапливаются плавающие тела».