Двадцать тысяч лье под водой

Также нам встречались огромные морские собаки, которые считаются самыми прожорливыми рыбами в мире. Рыбаки рассказывают, что в брюхе у одной из них однажды нашли голову буйвола и целого теленка, у другой – двух тунцов и матроса в форменной одежде, у третьей – солдата с саблей, а еще у одной – коня со всадником. Честно говоря, эти истории не внушают доверия. К сожалению, ни одна из этих рыб так и не попалась в сети «Наутилуса», поэтому я не смог оценить их прожорливость.

Целые дни напролет нас сопровождали стаи изящных и резвых дельфинов. Они держались группами по пять или шесть особей – как волки, совершающие набеги на деревни, – и не уступали прожорливостью морским собакам. Если верить одному профессору из Копенгагена, однажды он извлек из желудка дельфина тринадцать морских свиней и пятнадцать тюленей. Правда, это животное принадлежало к виду косаток, длина которых достигает порой двадцати четырех футов – это самые крупные из дельфинов. Семейство дельфиновых насчитывает десять родов; те особи, которых я наблюдал, принадлежали к роду длинноносых дельфинов с необычайно узкой мордой – в четыре раза длиннее черепа. У них было трехметровое тело с черной спиной и беловато-розовым брюхом, усыпанным меленькими редкими пятнышками.

Я также упомяну любопытные разновидности рыб из отряда окунеобразных и семейства горбылевых. Некоторые исследователи – скорее поэты, чем натуралисты – предполагают, что эти рыбы умеют мелодично петь, причем их голоса, объединившись, превзойдут любой человеческий хор. Я не исключаю такой возможности, хотя в нашу честь никакие серенады не звучали – к моему огромному сожалению.

Наконец Консель увидел и описал великое множество летучих рыб, на которых с удивительной ловкостью охотились дельфины. Это было прелюбопытное зрелище! Независимо от дальности полета или описываемой траектории – порой даже над «Наутилусом»! – бедная рыба неизменно попадала в раскрытый дельфиний рот. Чаще всего добычей становились либо пирапеды, либо морские петухи с фосфоресцирующей пастью – пропитавшись растворенным в атмосфере светом, по ночам они ныряли в темные воды, словно падающие звезды.

При таких условиях протекало наше плавание до 13 марта. В этот день «Наутилус» занимался измерениями глубины, что вызвало у меня живейший интерес.

К тому моменту мы прошли около тринадцати тысяч лье после выхода из открытых морей Тихого океана. Очередное определение координат показало, что мы находимся на 45°37’ южной широты и 37°53’ западной долготы. Именно в этих краях Денем, капитан «Геральда», погрузил зонд на глубину четырнадцати тысяч метров, однако так и не обнаружил дна! Там же не сумел достичь подводного грунта лейтенант Паркер с американского корвета «Конгресс», опустив зонд до пятнадцати тысяч четырехсот метров.

Капитан Немо решил опустить «Наутилус» на предельную глубину, чтобы проверить точность этих замеров. Я приготовился записывать результаты эксперимента. Ставни в салоне открыли, и корабль начал готовиться к погружению в самые нижние слои океана.

Конечно, о том, чтобы погружаться с помощью заполнения резервуаров, не было и речи. Вряд ли бы это помогло значительно увеличить вес судна. К тому же для всплытия необходимо избавляться от лишней воды, и на преодоление внешнего давления у насосов не хватит мощности.

Капитан Немо решил снижаться по довольно длинной диагонали, установив боковые панели «Наутилуса» под углом в сорок пять градусов к ватерлинии. Гребной винт вращался с предельной скоростью, и его четыре лопасти с неистовой силой взрезывали в воду.

Под этим мощным напором корпус «Наутилуса» задрожал, как натянутая струна, и послушно ушел под воду. Мы с капитаном, расположившись в салоне, следили за быстрым движением стрелки манометра. Вскоре мы миновали слои океана, где обитает большая часть рыб. Некоторые из этих животных могут существовать только у поверхности морей или рек; другие, менее многочисленные, предпочитают держаться на значительных глубинах. Среди последних я заметил шестижаберную акулу – разновидность морской собаки с шестью дыхательными щелями; рыбу-телескоп с парой огромных выпуклых глаз; панцирную триглу с серыми брюшными и черными грудными плавниками, покрытую защитным костным панцирем из бледно-красных пластин, и наконец, рыбу-белку, которая, обитая на глубине в тысячу двести метров, могла выдерживать давление в сто двадцать атмосфер.

Я спросил у капитана Немо, доводилось ли ему встречать рыб на более значительных глубинах.

– Рыб? Очень редко, – ответил он. – А что говорит на этот счет современная наука? Что известно ученым?