Двадцать тысяч лье под водой

Привожу здесь полученный снимок. На нем видны первозданные скалы, не знавшие солнечного света; гранитные пласты, образующие могучий фундамент земного шара; глубокие гроты, зияющие в каменных стенах; непревзойденные по четкости рисунка контуры горных вершин на черном фоне, словно вышедшие из-под кисти фламандских мастеров. А дальше, на горизонте, тянется волнистая линия гор, которые составляют задний план пейзажа. У меня не хватает слов, чтобы описать эти скалы, – гладкие, черные, будто отполированные, без мха, без единого пятнышка. Скалы самых причудливых форм, надежно укрепленные на песчаном ковре, сверкавшем в лучах электрического света.

Привожу здесь полученный снимок.

Между тем, сделав снимок, капитан Немо сказал:

– Ну а теперь нам пора всплывать, господин профессор. Не стоит злоупотреблять нашими возможностями и слишком долго подвергать «Наутилус» воздействию такого давления.

– Тогда всплываем! – ответил я.

– Держитесь крепче.

Но не успел я понять смысл этого совета, как меня свалило с ног.

По команде капитана винт снова запустили, наклонные плоскости привели в вертикальное положение, и «Наутилус» со скоростью молнии рванул наверх, словно отпущенный в небо воздушный шар. Гулко вибрируя, он стремительно разрезал водные массы. Снаружи ничего не было видно. За четыре минуты корабль преодолел четыре лье, отделявших его от поверхности океана, и, выпрыгнув из волн, подобно летучей рыбе, снова плюхнулся в воду, подняв исполинские фонтаны брызг.

Глава двенадцатая Кашалоты и киты

В ночь с 13 на 14 марта «Наутилус» продолжил двигаться в южном направлении. Я думал, что на широте мыса Горн он повернет на запад, чтобы вернуться в воды Тихого океана и тем самым завершить кругосветное плавание. Однако наш корабль по-прежнему шел на юг, приближаясь к полярным морям. Куда лежал его путь? На полюс? Это казалось безумием. Я уже начинал думать, что безрассудные поступки капитана вполне оправдывали опасения Неда Ленда.

С некоторых пор канадец больше не обсуждал со мной планы побега. Он стал сдержаннее и почти все время молчал. Я видел, насколько его угнетает затянувшееся пленение, и чувствовал, как в его душе закипает гнев. При встрече с капитаном глаза канадца вспыхивали мрачным огнем, и я всегда боялся, что необузданная натура толкнет его на какую-нибудь крайность.

В тот день, 14 марта, Нед с Конселем пришли ко мне в каюту. Я спросил их о причине визита.

– Хотим задать вам один простой вопрос, профессор, – ответил канадец.

– Слушаю вас, Нед.

– Как вы думаете, сколько всего людей находятся на борту «Наутилуса»?

– Не знаю, мой друг.

– По-моему, – продолжил Нед Ленд, – для управления подобным судном большая команда не нужна.

– Пожалуй, – согласился я. – Учитывая особенности среды, в которой он находится, десяти человек должно быть вполне достаточно.

– Вот именно! – сказал Нед. – Так почему же их тут больше?

– Почему? – удивился я и пристально посмотрел на Неда Ленда, прекрасно понимая, к чему он клонит. – Потому что, – ответил я, – если мои догадки верны и я правильно понял, в чем смысл жизни капитана Немо, то «Наутилус» – не просто корабль. Он также служит убежищем для тех, кто, подобно его командиру, порвал все связи с землей.

– Возможно, – кивнул Консель. – Но ведь «Наутилус» вмещает ограниченное число людей! Не мог бы господин профессор определить, какое максимальное число людей он может вместить?

Когда Нед встречал капитана…

– Каким образом, Консель?

– С помощью вычислений. Господину известно водоизмещение судна и, соответственно, объем содержащегося в нем воздуха; зная, какое количество воздуха требуется одному человеку для дыхания, и, принимая во внимание, что «Наутилусу» необходимо всплывать каждые двадцать четыре часа…

Не дослушав окончание фразы, я угадал ход мыслей Конселя.

– Понимаю, о чем ты. Этот расчет, хотя и несложный, может дать лишь весьма приблизительный результат.

– Не важно, – упрямо заявил Нед Ленд.

– Что ж, давайте подсчитаем, – ответил я. – Каждый человек за один час расходует кислород, содержащийся в ста литрах воздуха, то есть за двадцать четыре часа он израсходует весь кислород, содержащийся в двух тысячах четырехстах литрах. Следовательно, надо разделить водоизмещение судна на две тысячи четыреста.

– Верно! – подтвердил Консель.

– Поскольку, – продолжил я, – водоизмещение «Наутилуса» составляет полторы тысячи тонн, а в каждой тонне тысяча литров воздуха, то «Наутилус» вмещает полтора миллиона литров воздуха. Таким образом, разделив это число на две тысячи четыреста…

Я взял карандаш и быстро подсчитал:

– …мы получим шестьсот двадцать пять. А это означает, что суточного запаса воздуха внутри «Наутилуса» с лихвой хватило бы на шестьсот двадцать пять человек.

– Шестьсот двадцать пять! – потрясенно воскликнул Нед.

– Однако смею вас заверить, – добавил я, – что все находящиеся на борту пассажиры, матросы и офицеры вместе взятые не составят и десятую часть этого количества.

– И все равно их слишком много для троих, – пробормотал Консель.

– Так что, мой дорогой Нед, советую вам запастись терпением.