Двадцать тысяч лье под водой

– Кстати, знаете ли вы, – добавил я, – к чему привело практически полное истребление человеком этих полезных существ? Гниющие водоросли отравили воздух, а отравленный воздух – это желтая лихорадка, которая свирепствует в этих живописных краях. Ядовитая растительность скапливается на дне этих знойных морей, и в результате зараза распространяется от устья Ла Платы до самой Флориды!

Причем, если верить Туссенелю[203], эта напасть – ничто в сравнении с катастрофой, которая постигнет наших потомков, когда вымрут все киты и тюлени. И тогда океаны, перенаселенные осьминогами, медузами и кальмарами, станут обширными очагами инфекции, ибо лишатся «объемных желудков, которым сам Господь повелел бороздить поверхность морей».

Однако, не ставя под сомнение правдивость этих теорий, экипаж «Наутилуса» все же добыл с полдюжины ламантинов, – но только лишь для того, чтобы запастись отменным мясом, по вкусу превосходящим говядину и телятину. Подобная охота не представляла никакого интереса. Ламантины позволяли себя забивать, даже не пытаясь защищаться. Несколько тысяч килограммов мяса, предназначенного для сушки, пополнили наши кладовые.

Здешние моря настолько изобиловали всевозможной дичью, что в тот же день, после весьма необычной рыбалки, запасы провизии «Наутилуса» увеличились еще больше. Шлюпка поймала в свои сети некоторое количество рыб, на голове у которых имелась овальная пластинка с мясистыми краями. Это были рыбы-прилипалы из третьего семейства мягкоперых. Их плоский овальный диск состоит из подвижных поперечных хрящевых пластинок, и рыбы обладают способностью создавать между ними пустоту, что позволяет им прикрепляться к другим объектам на манер присоски.

К тому же роду принадлежит и акулья ремора, которую я наблюдал в Средиземном море. Однако теперь нам попалась марлиновая прилипала, обитающая только в здешних водах. Вытаскивая этих рыб из сетей, наши моряки опускали их в чаны с морской водой.

Когда рыбалка была окончена, «Наутилус» приблизился к берегу. Здесь спали, покачиваясь на волнах, морские черепахи. Поймать этих ценных рептилий было бы непросто, так как они пробуждаются от малейшего шума, а прочный панцирь делает их неуязвимыми для гарпуна. Зато рыбы-прилипалы должны были выполнить эту задачу с невероятной точностью и сноровкой. По сути, прилипала – живой рыболовный крючок, который осчастливил бы любого рыбака-удильщика.

Здесь обитало несколько групп ламантинов.

Моряки «Наутилуса» привязали к хвосту этих рыб кольцо, достаточно широкое, чтобы не стеснять их движений, а к кольцу – длинную веревку, зачаленную другим концом к борту.

Выброшенные в море, рыбы-прилипалы тут же принялись за работу, подплывая к черепахам и присасываясь к их панцирям. Причем с такой цепкостью, что скорее разорвались бы, чем выпустили добычу. Затем их снова подтянули к борту – вместе с черепахами, к которым они присосались.

Таким способом мы выловили нескольких головастых черепах длиной в метр и весом в двести килограммов. Их панцирь, покрытый крупными ороговевшими пластинками – тонкими, полупрозрачными, коричневыми, с белыми и желтыми крапинками, представляет большую ценность. Кроме того, они и для кулинарии весьма интересны, как и превосходные на вкус морские черепахи.

Этой рыбалкой окончилось наше пребывание в окрестностях Амазонки, и с наступлением ночи «Наутилус» снова вышел в открытое море.

Глава восемнадцатая Гигантские кальмары

В течение нескольких дней «Наутилус» продолжал удаляться от американских берегов. Очевидно, он не хотел заплывать ни в Мексиканский залив, ни в Антильское море[204]. Хотя воды под килем было и без того предостаточно, так как средняя глубина здесь составляет тысячу восемьсот метров. Но здешние воды, усеянные островами и пересекаемые пароходами, были капитану не по нраву.

Шестнадцатого апреля, примерно в тридцати милях от нас показались очертания Мартиники и Гваделупы. Но я лишь на минуту увидел их высокие горные пики.

Канадец, который рассчитывал осуществить свои планы в Мексиканском заливе, – либо добравшись до суши, либо попросив помощи у одного из многочисленных каботажных судов, курсировавших между островами, – весьма огорчался. Побег вполне мог осуществиться, если бы Неду Ленду удалось захватить шлюпку тайком от капитана. Однако посреди океана об этом нечего было и думать.

По этому поводу у нас с канадцем и Конселем состоялся довольно долгий разговор. На протяжении шести месяцев мы оставались пленниками «Наутилуса». Мы прошли уже семнадцать тысяч лье, и, как правильно заметил Нед Ленд, конца нашему плаванию не предвиделось. Тогда гарпунер обратился ко мне с неожиданным предложением: пойти и спросить у капитана Немо напрямик, не собирается ли он держать нас на борту вечно.